Едва он успел сесть, как вернулась секретарша и прикрыла за собой дверь. Хофманну показалось, что на него с новой силой пахнуло сиренью, той, что он почувствовал еще на лестнице. Эта волна запаха пришла от закрываемой двери и докатилась до него из кабинета, где он был, видимо, особенно силен. Этими духами от секретарши тоже не пахло. Следовательно, в кабинете Арма должен был находиться или был там совсем недавно кто-то, пользующийся этими сильными духами. Не успел Хофманн обдумать этот факт, как входная дверь распахнулась и в комнату вошел высокий импозантный мужчина. Он коротко взглянул на секретаршу, указавшую ему глазами на Хофманна. Мужчина тут же направился в его сторону, протянул встающему Хофманну руку.
— Профессор Хофманн? Добро пожаловать в Базель! Я — Арм[3].
Он громко рассмеялся своей шутке, часто, видимо, им используемой.
— Проходите, пожалуйста.
Великан жестом пригласил Хофманна в кабинет. Он действительно был великаном, очень высокого роста, гораздо выше Хофманна. На вид чуть больше пятидесяти лет. Серый в узкую полоску костюм подчеркивал его спортивно-атлетическую фигуру. Густые, слегка вьющиеся, посеребренные сединой волосы, темные усы и толстые очки в роговой оправе дополняли импозантный образ адвоката.
Кабинет Арма был не менее беден, чем приемная: в центре небольшой комнаты стоял обычный, не очень большой, письменный стол, за ним — видавший виды вращающийся стул, перед столом — два небольших дешевых кресла с красной выцветшей обивкой. На шкафу с бумагами виднелась бутылка дешевого коньяка и два не очень чистых бокала. Слева, на стене, висела пожелтевшая гравюра с панорамой Базеля, а за окном, справа, был виден и сам Базель, в натуре. Помещение выглядело достаточно старым, обшарпанным и голым. Как будто попал в голливудские декорации сороковых годов для съемок какого-нибудь из детективов Реймонда Чендлера. Приемная и кабинет смотрелись как-то неестественно и явно не соответствовали ни славе адвоката, ни его броской внешности.
Выражение лица Хофманна было настолько красноречивым, что это не укрылось от хозяина, потому что он снова громко расхохотался.
— Не соответствует вашим представлениям, профессор? Все, что вы видите, это всего лишь свидетельство моей большой сентиментальности. Садитесь, пожалуйста.
Он жестом указал гостю на одно из обшарпанных кресел и уселся сам за письменный стол. Снова улыбнулся.
— Эти апартаменты я снял сразу после окончания университета, когда приехал сюда адвокатствовать. У меня тогда денег было негусто, как вы можете сами убедиться. Но достаточно скоро я уже смог переехать, а эти помещения оставил за собой. Для меня это не только память. Это достаточно практично, особенно, когда мне нужно доверительно побеседовать с клиентом, чтобы мои пять секретарш в новом, основном бюро, ничего не заметили. Вы меня понимаете? В этот офис я нанимаю секретаршу всего на несколько дней или недель, а потом беру новую. Это гораздо выгоднее и гарантирует определенную секретность.
Разговаривая, он достал из ящика письменного стола пепельницу, а из внутреннего кармана пиджака тонкий серебряный портсигар. Он специально держал портсигар так, чтобы Хофманн смог прочитать дарственную надпись: «Феликсу от Цино». Открыв портсигар, он протянул его Хофманну, предлагая закурить, и когда тот с благодарностью отказался, извлек из него сигару с изящной, желтого цвета, бандеролью с надписью наискосок «Давидофф». Арм неторопливо взял нож для обрезания сигар, обрезал сигару, зажег длинную толстую каминную спичку из металлической коробочки и закурил. Хофманн с интересом наблюдал за этим ритуалом. Арм, изображая бонвивана, явно переигрывал. Этот человек демонстрировал ему высшую степень декаденствующего капиталиста. Сделав несколько затяжек, Арм подался вперед, дав тем самым понять, что готов начать разговор. Хофманн молча ждал.
— Мои клиент был уверен, что вы ко мне обратитесь, но все же обрадовался, узнав, что у нас с вами назначена встреча. Я, думаю, мы можем сразу перейти к делу. Вы не для того совершили столь длительное путешествие, чтобы выслушивать мои длинные вступительные речи. Итак — у вас есть товар, мои клиент готов приобрести его за любую цену. Я подчеркиваю — любую цену. Вы называете условия, а я передаю их своему клиенту, чтобы он, по мере сил и возможностей, мог их тут же выполнить.