— Было, но теперь опять открыто. Можно сказать, что мы контролируем ситуацию, если бы я знал, о чем вообще идет речь.
Эдвард выпрямился и отхлебнул глоток джина. И тут ему на плечо опустилась тяжелая рука.
— На этот раз ты не уйдешь, старый кутила!
Эдвард поднялся рывком, сунул руку в карман, состроил шутливо-зверскую физиономию и зашипел сквозь стиснутые зубы:
— У тебя нет шансов, брось!
Оба секунду постояли, глядя набычившись друг на друга, потом расхохотались и крепко обнялись. Винсент с улыбкой наблюдал за этой шутливой, дружеской сценой. Показав на третий свободный стул возле их столика, Эдвард сел:
— Садись, Шин. Ты должен с нами выпить! Сколько времени мы не виделись? Года полтора?
Шин Трейси, владелец «Королевского вяза», принес себе ирландский виски и присел к столу. Винсент с легкой улыбкой наблюдал за ним. Он знал, что Трейси тоже ирландец, служил в ирландской армейской авиации, на год старше Эдварда, но родился с ним в один день, 22 октября. Он даже с удовольствием прочел книги Трейси, которые ему как-то одолжил брат: «Запах разбитого стекла» и «Шэйн Скелли и Мэнни Уогстаф». Сейчас они с Эдвардом принялись горячо обсуждать достоинства и недостатки дома, который Эдвард купил в Ирландии. Мысли Винсента потекли в другую сторону. Слава Богу, что Эдвард не спросил его о Патриции. Хотя он все равно рано или поздно узнает. Боже мой, ведь их мать, истовая католичка, своими постоянными инвективами вдалбливала им, что развод — это грех. Но это не помогло. Им с Патрицией просто уже нечего сказать друг другу. Так, по крайней мере, считает он. Патриция же думает, что он просто спятил и надеется, что Винсент когда-нибудь снова станет, как она выражается, нормальным. Но он тверд. Она его просто не понимает. Пытается выдать все за возрастной кризис и взъерошивает его пышную шевелюру. Надо внести ясность в отношения, подумал он, и решил на следующей неделе разыскать Джеймса, школьного товарища и отличного адвоката. Он взглянул на часы. Мой Бог, он совсем забыл. Сегодня, во второй половине дня, приезжает его друг Пьер, и он обещал встретить его в аэропорту Хитроу. Он поспешно извинился перед Эдвардом, на секунду прервавшим свои яростные дебаты с Трейси, и быстро вышел из ресторана.
Джек Бринэм нервничал. У него был хороший план, но он питал определенное уважение, скорее даже испытывал страх перед своим партнером по переговорам, хотя и не признавался в этом самому себе. Он уже два раза общался с Готтлибом Майером и, хотя сам был профессионалом, все чувствовал себя неуверенно — от этого человека исходил леденящий холод. Он посмотрел на часы — пора. Выйдя из своего номера в гостинице «Айвенго», он прошел по коридору, спустился в лифте в вестибюль и быстро покинул гостиницу. Он не обратил внимания на высокого человека в солнцезащитных очках и с темно-коричневым шнауцером на поводке, следовавшем за ним, соблюдая должную дистанцию. Быстро пройдя по Грейт-Рассел-Стрит, Бринэм по ступенькам сбежал к станции метро «Тоттенхэм-Корт-Роуд». Тугой, дующий порывами поток воздуха, обычный для станций метрополитена, ударил в лицо. Этот ветер нес пыль и мельчайшую копоть, от которой к вечеру любая рубашка принимала такой вид, будто ее носили неделю. Хаотичная суета протискивающихся и толкающихся пассажиров, напоминающая муравьиную хлопотливость, усиливалась грохотом прибывающих и уносящихся в глубь туннелей поездов. Трубы туннелей, выложенные кафелем или просто бетонные, заляпанные плакатами и надписями краской, отражали эхо сотен шагов, умножая его. Бринэм вскочил в готовые закрыться двери вагона поезда, идущего по Северной линии. Он проехал только одну остановку до «Лестер-Сквер», пересел на линию в сторону Пикадилли и вышел на станции «Грин-Парк».
День клонился к вечеру, и косые лучи солнца ослепили его, заставив зажмуриться. Быстрым деловым шагом он пошел по Пикадилли, затем свернул на Уайт-Хорс-Стрит, которая вывела его на Шепардс-Маркет. Здесь он остановился, сделав вид, что хочет перевести дыхание, незаметно огляделся. Ничего подозрительного. И затем быстро вошел в ресторан «Королевский герб». Ресторан только что открылся, и у стойки было всего несколько посетителей. Бринэм заказал лимонад.
Вдруг он почувствовал присутствие Майера, даже не увидев его, даже не услышав, как он подошел. Просто повеяло холодом. Тонкая, точеная рука опустилась на стойку рядом с рукой Бринэма, и тихий спокойный голос с легким немецким акцентом заказал «Джинджер Эйл». Бринэм искоса взглянул на Майера. Высокий рост, льняные волосы, с узким мягким лицом, он не удостоил его взглядом, а внимательно наблюдал, как бармен наливает ему «Джинджер Эйл». Из-за сильных линз очков его глаза казались еще меньше и холоднее. Приняв бокал, он начал маленькими глотками осушать его. Бринэм заглянул в свой опустевший стакан, поставил его, сунул руку в правый нагрудный карман и достал маленький конверт с эмблемой гостиницы «Айвенго». Конверт с эмблемой он положил на стойку рядом со своим стаканом. Изобразив неловкое движение, смахнул его на пол. Не успел он нагнуться, как Майер уже поднял конверт и молча протянул ему. Поблагодарив кивком, Бринэм опять засунул конверт в карман куртки, не без удовлетворения отметив, что это был обыкновенный белый конверт.