Гарри завис. Страшный профессор оказался, во-первых, не совсем страшным, а во-вторых, кажется, ненависть к нему только изображал. Вот сейчас он просто сидит напротив и удивляется. А он, Гарри, не знает даже, с чего начать. И он не хочет жаловаться!
К счастью, на выручку пришла Айрин. Она за пять минут изложила историю его незатейливой и несчастливой жизни так, что ему оставалось только кивать. Снейп, слушая и глядя на него, мрачнел и мрачнел, затем, видимо, не выдержав, встал и нервно прошелся по классу.
У него не было слов. Ни приличных, ни неприличных. Долохова бы сюда, у него как-то так душевно выходило… Хотелось оторвать Дамблдору бороду и заавадить самого себя, но ни то, ни другое не представлялось возможным. А дети ждали. Мляяяя…
— Идем в больничное крыло. Вашими глазами должны заняться специалисты. Так что, скорей всего, после вам нужно будет попасть в Мунго. Это лучшая лечебница волшебного мира. Хотя…
«Я же могу припомнить Сметвику должок и ускорить процедуру», — подумал Северус.
— Мистер Поттер, я напишу знакомому колдомедику и передам, когда он сможет вас осмотреть. Возможно, даже в Хогвартсе.
— Спасибо! Большое спасибо, профессор Снейп!
«Да что ж ты, мальчик, смотришь на меня, как на воплощение Мерлина!.. Нашел, кем восхищаться. Шел бы уже…»
Он глубоко вздохнул. Пятеро детишек. И, похоже, одна совсем не детская проблема. А по поводу чего эти русские изображают лица, полные надежды? А.
— Заклинания очистки покажу на следующей неделе. После уборки класса. Мистер Лонгботтом, — он черкнул пару строк на листке и отдал его, — литература для вас.
Наконец, дети вымелись из кабинета, и Снейп тяжело вздохнул. Ноги сами несли его к директору: невероятно хотелось устроить тому скандал. Так, чтоб того наконец проняло…
«Но много ли пользы мне это принесет? А мальчишке?» — остановил сам себя Северус. И сел за письмо Сметвику. В любом случае, толку больше.
========== 9. Рождение юных партизан ==========
— Уж полночь бли-зит-ся, а ветер-ка всё не-е-ет, — перефразируя арию из «Пиковой дамы», напевала себе под нос Софи, стараясь завернуться в руки Алекса: так было гораздо теплее.
На них «косили лиловым глазом» все соседи: как же, «слизерин в объятьях гриффиндора»… но, памятуя про отповедь, что эти двое дали всем вчера, молчали. И сами начинали понемногу жаться друг к дружке — холодно, блин!
«Неформальный момент» заметила преподаватель, давно закончившая обычную вступительную речь и уставшая уже со все уменьшающейся надеждой смотреть в хмурое ночное небо. Она удивленно подняла брови, увидев разного цвета шарфы на приобнявшихся детях, и… ничего не сказала. Но подумала, что и сама бы не отказалась, чтобы сзади стоял кто-то высокий, а главное, теплый… Промозглый ночной ветер, постоянный житель Астрономической башни, пробирался под мантию, но холод уже отнюдь не бодрил, как в начале урока.
По учебной программе первого курса предполагалось, что в полночь по средам дети должны изучать ночное небо с помощью телескопа (ага, двадцать человек на один нормальный телескоп — то, что они привозили с собой, годилось только на игрушки), учить названия звезд и их местонахождение, рисовать траектории движения планет. А то, что ночь среды далеко не всегда совпадает с хорошей погодой, особенно осенью в Шотландии, увы, никого из педсостава Хогвартса особо не волновало. Кроме, конечно, Авроры Синистры.
Вот что она должна делать с детьми еще полтора часа, причем вместо сна?! Ладно, она сама была истинной «совой», и лечь спать в два ночи было для нее, в общем-то, нормой. Но дети? Был бы следующий день выходным, они б хотя бы выспались. Но никаких послаблений — завтра у них только что первого урока нет, но завтрак-то — всегда в одно и то же время. Аврора много раз выдвигала предложения переноса занятий хотя бы только на ясные ночи, но от нее лишь отмахивались.
Ну вот что, скажите на милость, ей сейчас показывать? Женщина злилась и уже хотела было плюнуть на все и отпустить детей, как девочка со Слизерина, та самая, что с гриффиндорцем, подняла руку:
— Можно вопрос, профессор?
И тут мисс Синистру озарило:
— Сейчас все идут за мной в класс, и я отвечаю на ваши вопросы.
— А у кого вопросов нет? — в голосе Рона зазвучала надежда…
— Те будут просто слушать. И записывать ответы.
В классе было существенно теплее, но и дети, и профессор все еще периодически поеживались под слегка отсыревшими мантиями.
— Профессор, а нельзя ли проводить уроки в Главном зале? Или там статическая иллюзия?
— Увы, там просто изображение участка Млечного пути, видимого с места, где стоит школа в декабре, когда зачаровывали зал, оно неизменно, — ответила она.
«Но… Как мне раньше в голову не пришло?! Там же действительно некоторые занятия можно провести…»
— Так зачаровать можно любой потолок класса?
— Да, конечно, это не очень просто, но вполне возможно.
— Тогда почему бы не сделать в замке свой планетарий?
— ?..
После рассказа о планетарии как таковом профессор Синистра почувствовала, что, кажется, жизнь удалась… или есть шанс на это.
Отогревшиеся дети радостно расходились по спальням…
***
Утром первокурсники обоих враждующих факультетов оказались как никогда едины в желании поспать. Но их ждал урок Защиты от Темных Искусств, которого новички ждали всю неделю. «Как же, это же, вроде, почти боевая магия», — думали они, пряча зевки в ожидании профессора Квиррелла.
Профессор вошел тихо, так что задний ряд, сидевший спиной к проходу, его даже не заметил.
Вступительная речь, несмотря на заикание лектора, заинтересовала, но не так чтобы очень. Объяснения же по поводу тюрбана и вампиров вообще не впечатлили… Невыспавшиеся ученики продолжали втихую зевать, но через некоторое время стали настораживаться и морщиться: до них донесся странный запах. Сначала скривились сидящие на первых партах, а за ними уже остальные.
— Неужели мы сегодня будем зомби упокоивать? — высказала предположения Ирка.
— Не может быть так сразу. Да и рассказывает он совсем не о том.
— Почему тогда так воняет?
— Профессор, можно вопрос?
— Д-д-да?
— Почему в классе так сильно стало пахнуть падалью с чесноком?
Вместо ответа профессор побледнел и вылетел из класса.
— Вот это номер…
— Что это с ним?
Вся пресловутая вражда осталась далеко за бортом. Пока первокурсники дружно перемывали кости профессору («…не верю я, что он вообще что-то может… какой из него путешественник, он от аппарации сразу в обморок упадет… а вы не заметили, запашок-то — от него!»), вонь действительно уменьшилась, так что последний вывод был принят единогласно. Профессора решено было вывести на чистую воду…
***
После занятий в выручай-комнате было целое «заседание» великолепной четверки в изрядно расширенном составе. Продвинутые русские, во-первых, нашли «выручай-комнату», а во-вторых, поставили неудобный и даже не так чтобы очень интересный, но… никуда не денешься, нужный вопрос. Так что примкнули к ним представители всех четырех факультетов, и не только первокурсники, причем «нейтралы» удивленно посматривали на нормально общающихся юных представителей «красных» и «зеленых». Какой-то четверокурсник-слизеринец даже попробовал было повоспитывать Софи…
— В морду дать — обидишься? — мягко поинтересовалась девушка.
Парень окинул взглядом мелкую хрупкую блондинку и фыркнул:
— Я девочек не бью…
— А я мальчиков бью. Особенно тех, кто говорит гадости про моего друга детства!
— Ну попробуй… — тот решил, что после пары девчачьих тычков попросту ее отшлепает.