Меня как водой окатило. Выпустил? Значит, Снейп не поверил, что я сидел в библиотеке, решил убедиться, что я говорю правду, и поэтому залез мне в голову? Я не знал, возмущаться мне или смеяться. Реши я выпустить тролля, то не расхаживал бы по коридорам, где меня могли заметить преподаватели. Но сама мысль о том, что я мог сделать людям в праздник такую подлянку, казалась дикой. На кой черт мне бы это сдалось? Я не какой-нибудь мелкий пакостник.
Я взял деревянный планшет, положил на него чистый лист бумаги и нарисовал здоровенного тролля с дубиной наперевес. Он зажимал себе нос, потому что профессор Квиррелл, едва достававший ему до пояса, размахивал перед ним здоровенной луковицей чеснока.
Тролля обезвредили, но схватка с ним, судя по всему, далась Снейпу непросто, поскольку все мы заметили, что он хромает. Я не испытывал к нему ни малейшего сочувствия, все еще злясь на проявленное недоверие. Впрочем, это было меньшей из забот. Приближался квиддичный матч, и все ходили словно обезумевшие. Даже Пирс втянулся в предматчевую лихорадку.
— Поттер будет Ловцом! — качал он головой, посматривая в столовой на гриффиндорцев. — Ему даже новую метлу купили. Вот свезло так свезло. Первокурсники еще никогда не участвовали в матчах.
— Ну, мы еще посмотрим, кто кого, — скептически говорил Нотт, который, судя по всему, произвел на Макгонагалл некоторое впечатление своим красноречием, поскольку она разрешила ему комментировать матч. — Слизерин берет кубок шесть лет подряд.
— Нимбус 2000 — это последняя модель! Были бы у нее руки, она бы сама снитч ловила! — восторгался Флетчер. В такие минуты я ненавидел с ними сидеть, но поскольку подобные разговоры велись по всему замку, лучше знакомое зло, и я, помалкивая, ел свою картошку.
На матч я, разумеется, не пошел. Вместо этого я, наконец, дописал сочинение по мухоморам, скатал свиток, запихнул его в рюкзак и с легким сердцем отправился к каталогу заняться тем, чем давно планировал. Прикоснувшись к ящику, я подумал: «Чтение мыслей». Картотека зашуршала. Я выдвинул ящик, покопался в карточках, но понял, что с такой нечеткой формулировкой мне будет попадаться всякая ерунда типа «Как сохранить брак с магглом». Я задвинул ящик и подумал снова: «Защита от вторжения в сознание». На этот раз книг оказалось меньше, и в названии большинства из них присутствовало слово «окклюменция».
Я взял с полки магическую энциклопедию и нашел определение. Окклюменция являлась разделом магии, направленным на защиту всего сознания либо избирательных воспоминаний от вторжения извне. Мастера окклюменции могли создавать ложные воспоминания, вводившие в заблуждение легилиментов (см. легилименция). То что надо, подумал я, захлопывая энциклопедию.
Я вернулся к каталогу и нашел несколько книг с одинаковым названием «Основы окклюменции». Решив, что вторгаться в чужое сознание я худо-бедно умею и так, да к тому же в магическом мире делать это следует с осторожностью, я сосредоточился на защите воспоминаний. Мадам Пинс, удивленная, что я не на матче, принесла мне выбранные книги, которые, к счастью, оказались не в закрытой секции. Привыкшая к моему странному выбору литературы, она уже не говорила, что первокурсники этого не проходят.
Остаток дня я провел за изучением окклюменции. Некоторые книги оказались слишком сложными — я не понял в них и половины. Наконец, я остановил свой выбор на двух — одна была чисто практическая, с упражнениями, другая объясняла психологические моменты работы над собой для достижения наилучшего результата. Сдав остальные, я запихнул книги в рюкзак и отправился к себе в спальню.
Оказалось, что мы проиграли. Трое моих соседей выглядели подавленными. Флетчер убитым голосом пересказал мне ход матча.
— … и представляешь, поймал его ртом!
— Мерлин, вот бред, — сказал я. — Что за идиотская игра.
— Заткнись, Ди, — пробурчал Нотт. — Ты ничего не понимаешь.
— И не собираюсь, — ответил я. — Гоняться за какими-то мячами — тоже мне занятие.
— Ну конечно, лучше просиживать штаны в библиотеке и подлизываться к преподам! — съязвил Нотт.
— Когда это я подлизывался! — возмутился я.
— Ты всегда подлизываешься к Макгонагалл и Флитвику! Разве нет?
— Я к ним не подлизываюсь! Чары и превращения — это то, что у меня получается, и почему я не могу в этом случае делать больше остальных? Если хочешь знать, что такое подлизываться, посмотри на Малфоя!
— Заткнитесь вы оба! — разозлился Пирс. — Несете какую-то хрень!
Мы замолчали. Я вытащил теорию окклюменции так, чтобы никто не заметил названия книги, улегся на кровати и продолжил читать.