8
Уже позже я сообразил, что число, на которое Снейп назначил мне переделывать зелье Единства — мой день рождения. Но в одном он все же был прав — расслабляться нельзя. Я прекратил думать о тех изменениях, через которые должен пройти мастер окклюменции. Выбора не было — мне не хотелось, чтобы в моих воспоминаниях копался Снейп или кто угодно другой. Я продолжал читать теорию, постепенно убеждаясь в своей правоте относительно ломки личности — автор книги, некий Людвиг Ниманд, предупреждал о связанных с этим опасностях в отдельной главе.
— Нога-то как, зажила? — озабоченно спросил Хагрид, впуская меня внутрь своей берлоги. Навстречу бросился Клык. Я только махнул рукой — подумаешь, нога!
— Смотри, кого я тебе принес!
Хагрид сунул руку под стол и достал большую коробку, из которой раздавалось шипение и скрежет. Я оживился.
— Ух ты, кто там?
Хагрид торжественно снял крышку, и я раскрыл рот от изумления. В коробке сидел здоровенный паучище величиной с мою ладонь, весь серый, с черными симметричными разводами на спинке, мохнатыми ногами и восемью блестящими глазами на большой голове. Он раздраженно шипел и скреб ногами по дну и высоким стенам коробки, пытаясь выбраться.
— Ну? — довольно спросил Хагрид. Я прошептал:
— Потрясающе! Неужели в лесу водятся такие огромные?
Хагрид пробормотал что-то вроде «Это ж еще малыш» и занялся приготовлением напитка, который называл чаем. До самого обеда я рисовал паука и даже погладил его спинку, хотя подержать в руках Хагрид его не дал.
— Нельзя, — сказал он. — Его не особо приручишь, он и укусить может. Пауков лучше не приучать к людям… — Он закрыл коробку и поставил под стол. — В следующую субботу еще кой-кого покажу.
— Я не могу в следующую субботу, — расстроился я. — Меня Снейп заставил зелье переделывать.
— То, что ты на себя пролил?
— Я вижу, новости тут быстро распространяются…
— Ну еще бы, про тебя все говорят — ты ж лучший ученик!
Я испытал настоящий шок.
— Я лучший ученик?! Ты издеваешься?
— Все тебя хвалят, — убедительно произнес Хагрид, глядя на меня своими черными глазами и улыбаясь в бороду.
— Да брось, — я засмеялся. — Ты просто шутишь! Меня только Флитвик может хвалить!
— Еще профессор Макгонагалл, а это тебе не что-нибудь…
— Макгонагалл? Она мне никогда «превосходно» не ставила, ни за одну работу!
— Ну, наверное она думает, что ты можешь и получше написать.
Я не нашелся, что ответить.
— Я не такой, — сказал я, прощаясь с Хагридом и словно желая оправдаться. — Это вот Грейнджер из Гриффиндора, она лучшая. К тому же, в астрономии я полный ноль, все эти цифры, координаты… что одна планета, что другая…
— Ладно-ладно, — Харгид похлопал меня по плечу, и я чуть не свалился с крыльца. — Сам небось знаешь, какой ты.
Я побрел в замок, размышляя над его словами. Чары и трансфигурация были моими любимыми предметами. С такой магией я чувствовал себя свободно, и палочка Левиафана поддерживала мои усилия. Мне было интересно писать работы, хотя Флитвик, оценивавший их высоко, постоянно усложнял задания, а Макгонагалл, строгая, как обычно, не ставила мне за них «превосходно» и вообще довольно скептически относилась к моему желанию идти вперед быстрее, не дожидаясь одноклассников. У Снейпа я старался только из принципа, чтобы тот не решил, что я не способен успевать по его предмету. Остальные дисциплины меня не слишком интересовали. Защита от темных искусств могла бы быть ничего, если б ее вел кто-нибудь другой, а не Квиррелл. Иногда я ходил в оранжерею зарисовать некоторые особенно причудливые растения. Но это эстетическое удовольствие не слишком сказывалось на моем интересе к гербологии. И уж ни в коей мере я не старался завоевать себе место первого ученика. Слышать о себе подобные слова было крайне странно.
Из нас четверых я оказался самым старшим. В ноябре мне исполнялось двенадцать. Нотт родился в конце декабря, Пирс и Флетчер — в феврале. Проснувшись утром в субботу, я с сожалением подумал, что бы припас мне Хагрид на сегодня, не будь у меня Снейпового задания, открыл глаза и сел на кровати. Свет, подумал я, и круглая лампа под потолком начала медленно разгораться. Тут мой взгляд упал на тумбочку, и когда я осознал, что же там лежит, то не смог сдержать восторженного крика. Нотт подскочил на кровати, спросонья не разобравшись, что происходит. Сзади зашевелился недовольный Флетчер.