Подошло время экзаменов. Трансфигурацию, зелья и чары я сдал без проблем, но едва не завалил астрономию, в последний момент вспомнив какие-то спутники Юпитера и ответив таким образом больше, чем на половину вопросов. Квиррелл выглядел еще более нервным, чем обычно, но те заклинания, которым он учил нас, были настолько элементарны, что я даже не повторял их перед экзаменом. История стояла последним испытанием. После нее до объявления результатов нас ожидала свободная неделя. Мне хотелось подойти к Снейпу и спросить, где я буду жить летом — как декан Слизерина, он был обязан знать такие вещи. Однако последнее время Снейп ходил буквально озверевший, а отрывать его от проверки экзаменационных работ было бы верхом безумия. Впервые за долгие месяцы я наслаждался покоем, целыми днями рисовал, читал книгу о производстве волшебных палочек и их магических составляющих или смотрел, как Пирс бесстрашно плавает в озере, уворачиваясь от щупальцев гигантского кальмара, то и дело поднимавшихся из воды.
— Думаю, мы должны взять кубок, — сказал Флетчер, валяясь под деревом на берегу. — В этом году вы с Пирсом заработали тьму очков, а с Гриффиндора тьму сняли.
— И что тебе с этого? — спросил я.
— Ну вот, опять завел свою песню, — Нотт покачал головой. — Это же такие соревнования.
— Зачем они, эти соревнования? Из-за них все только ругаются. Какое-то нездоровое соперничество.
— У тебя совсем нет спортивного духа, — Нотт поджал губы. — Умные люди придумали четыре дома — наверное, не зря, а?
— Наверное, — ответил я. — Но посмотри на Флетчера. Он так надеялся попасть в Равенкло, а попал в Слизерин с его замечательной репутацией. И теперь все родственники смотрят на него как на потерянную душу. Как будто учиться здесь — это позор какой-то. А если бы не было этих распределений по уму, смелости и всему остальному, не было бы и переживаний.
— Это правда, — сказал Флетчер.
— О чем ругаетесь? — спросил вылезший из воды Пирс.
— Мы не ругаемся, — ответил Нотт. — Ди опять за свое, ему не нравится, что в Хогвартсе распределяют по домам и начисляют очки.
— А, — Пирс кивнул. — Ты прямо как мой отец, он тоже не понимает всей этой системы.
— Значит, я не одинок, — ухмыльнулся я.
— Твой отец был в Слизерине? — спросил Нотт Пирса. Тот уже вытерся рубашкой и надевал брюки.
— Не-а, он учился в Дурмштранге. Там нет домов. Там все вместе.
— Ого, — с некоторым уважением в голосе произнес Нотт, а я тут же поинтересовался:
— Что это за Дурмштранг?
— Такая магическая школа, — ответил Нотт. — Там изучают темные искусства.
— На самом деле там изучают все, — сказал Пирс. — Ну и темные искусства заодно. А что в этом такого?
— Да ничего, — сказал Нотт. — Наоборот круто.
Флетчер, судя по выражению лица, не разделял подобных настроений. Это было неудивительно — до падения Волдеморта едва ли не каждая семья волшебников Британии (и не только Британии) пострадала от войны с ним и его Пожирателями. Темные искусства прочно ассоциировались со смертью и страданиями. Даже годы мира не могли стереть из памяти людей все, что им пришлось тогда вытерпеть. Чем больше я знакомился с магическим миром, тем сильнее он напоминал мне мир магглов в своих самых негативных аспектах.
Я дочитал книгу о волшебных палочках и взял «Великие мастера тибетских магических школ». Ее страницы открыли мне совершенно иной мир. Другая магия, иные принципы, отличная от европейской система организации обучения. Читая жизнеописания тибетских учителей, я видел перед собой обширные безлюдные равнины, величественные неприступные горы, волшебные озера, не пускавшие к себе путников, прячущиеся в горах монастыри, путешествующих монахов, за неприглядной наружностью которых скрывалась невероятная магическая сила. Я читал ее даже в столовой, что категорически запрещалось правилами.
Как-то раз я засиделся за полночь. Мои соседи уже спали, бодрствовал один лишь я. Я дочитал жизнеописания тибетских магов и собирался еще немного полистать ее перед тем, как сдать перед каникулами. Но глаза слипались, я отложил книгу и потушил свечи. Лежа в темноте, я грезил о пустынных безлесных равнинах, одиноких святилищах в горах, где концентрируется магическая сила, представлял, как по небу скользят почтовые грифы, разносящие детям письма о принятии в тот или иной монастырь… и мои фантазии незаметно перетекли в сновидения, скользившие в сознании, как большие плоские рыбы в глубине хогвартского озера.