Вперед выступила строгая дама, держа в руках длинный свиток.
— Когда я назову ваше имя, вы выйдете вперед, наденете шляпу и сядете на скамью для выбора — сказала она. — Аббот, Ханна!
О нет, подумал я. Для выбора чего?
Девочка, которую вызвали первой, села на табуретку, надела шляпу, и спустя пару секунд шляпа провозгласила:
— Хаффлпафф!
Стол под гербом с барсуком разразился аплодисментами. Ясно, подумал я и посмотрел на змею.
Не прошло и полминуты, как вызвали меня.
— Ди, Линг!
Стараясь не обращать внимание на колотящееся сердце, я вышел, сел на табурет и надел шляпу.
— Идеальный кандидат для Равенкло, — сказал тоненький голосок у меня в голове. — Но у тебя на уме, кажется, что-то другое?
— Я пойду туда, где змея, — подумал я. Что-что, а знаками в своей жизни я никогда не пренебрегал.
— Не ищем легких путей? — ехидно спросил голосок и тут же громко объявил:
— Слизерин!
Я снял шляпу и отправился направо под приветственные аплодисменты сидящих за длинными столами учеников. Никогда еще мне не были так рады, пусть даже формально. Ладно-ладно, подумал я, усаживаясь за стол с эклектичной посудой, посмотрим, что будет завтра.
Я рассеянно следил за распределением, попутно недоумевая, зачем на столах стоит пустая посуда. Рядом садились новые ученики, в том числе и мальчик, ехавший со мной в одном купе, Ник Флетчер. Кажется, он был впечатлен тем, что попал нашу компанию. Наконец, все закончилось, табурет унесли, дама заняла место за столом, оказавшись той самой Минервой Макгонагалл, что написала мне письмо; следом поднялся сам директор, чтобы произнести речь, но вместо этого понес какую-то чушь, которая понравилась всем, и даже я улыбнулся… а через мгновение на столах появилась еда. Все набросились на нее, словно голодные кошки. Мне тоже было сложно удержаться, поскольку я не ел с прошлого вечера — утром в гостинице меня никто не соизволил накормить.
Насытившись, я начал незаметно рассматривать своих соседей. Ник Флетчер был явно подавлен и вяло ковырялся в яблочном пироге. Неподалеку, рядом с каким-то альбиносом, сидело привидение. Его мантия была в серебряных пятнах, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Колоритный тип, подумал я, а они еще говорят, что у меня больное воображение. Вот этого бы нарисовать… За столом Равенкло я заметил сестру Флетчера. Она склонила голову к уху своей подруги и что-то говорила ей, размахивая рукой с зажатой в ней вилкой. Длинноволосый мальчик, сидящий рядом с ней, едва успевал уворачиваться.
Двое мальчишек — один рядом со мной, другой — напротив, — вели свой разговор. Я невольно прислушался.
— … боится только Кровавого Барона. Если что — ему можно пожаловаться, и тот его приструнит.
— Ну-ну, — насмешливо проговорил мой сосед слева. — Иди, пожалуйся, попробуй…
Он покосился на сидящий за нашим столом призрак.
— Это привидение нашего дома, — сказал его собеседник, заметив, что я тоже бросил взгляд на призрака.
— Отлично, — сказал я.
— А ты китаец? Или японец?
— Китаец. Наполовину, — ответил я. Лучше и не пытаться подсчитать, сколько раз мне задавали этот вопрос.
Мальчишка напротив хмыкнул.
— Они волшебники?
— Кто — они?
— Твои родители.
— Не знаю, может быть, — сказал я, почувствовав, что вступаю на чужую территорию. В моем представлении, все сидящие за столом выросли в семьях колдунов и с детства были знакомы с магией. Для меня это был явный минус, несмотря на преимущество, которое давал опыт уличной и интернатской жизни.
— Не знаешь? — удивился мальчишка и собирался сказать что-то еще, как тут директор вторично поднялся со своего стула и завел речь, на этот раз оказавшуюся чуть длиннее предыдущей. Я тем временем пытался сообразить, как мне выстроить стратегию общения со своими будущими одноклассниками. Информации для этого явно не хватало. Впрочем, если он спрашивает, были ли мои родители волшебниками, значит, тут может быть два ответа, а раз ответа два, то не все здесь выросли среди колдунов. Это меня немного приободрило. Наконец, после исполнения несуразной песни не в лад, все поднялись и направились прочь из зала.
Пока старосты вели нас к нашим спальням, я разглядывал висевшие по стенам картины. Изображенные на них персонажи могли беседовать друг с другом и перемещаться в каком-то своем закартинном пространстве, появляясь на чужих полотнах. Впрочем, эти волшебные качества не могли скрыть однообразие живописной манеры, отсутствие фантазии и цветовую бедность работ. Мы спустились по нескольким лестничным пролетам, прошли по коридору, сделав пару поворотов, и остановились перед каменной стеной.
— Эта дверь, — сказала староста, высокая девушка с длинными распущенными волосами, — открывается только паролем. Забудете пароль — будете стоять здесь и ждать, пока кто-нибудь не войдет или не выйдет. Ясно?
— Ясно, — раздалось со всех сторон.
— Текущий пароль — «крик мандрагоры». Повторите!
— Крик мандрагоры…
Тем временем часть стены отъехала в сторону, открыв перед нами вход в гостиную. Что ж, подумал я, такой аскетизм — это по мне. Стены здесь были каменными, без картин и украшений, окна отсутствовали, в углу стоял огромный камин с резными деталями, а в центре — длинный стол, похожий на столы в большом зале, и множество стульев. У стен я заметил несколько диванов. Наши сумки были сложены подле небольшой лестницы, ведущей в коридор.
— Разбирайте свои вещи, — сказала девушка. — Девочки идут со мной, мальчики — по коридору до конца, две последние комнаты справа.
Я решил немного подождать, пока толпа вокруг схлынет, чтобы забрать свой страшный чемодан, но отсидеться мне не удалось.
— Это еще что? — раздался громкий голос. — Ди! Эй, кто тут Ди?
— Чего надо? — спросил я, ища глазами, кто же это мной интересуется. Оказалось, тот самый альбинос, что сидел рядом с Кровавым Бароном.
— Твой чемодан? — спросил он.
— А что, есть варианты?
— Ну так забери свое страшилище — я до своей сумки не могу добраться!
— Дел-то… — я прошел мимо мальчишки, потеснил стоящего рядом толстяка и зацепил свой чемодан за ручку. Толстяк набычился.
— Смотри не лопни, — сказал я ему, набрасывая на плечо рюкзак. — С дороги отойди?
Толстяк слегка подался назад. Я, в любую секунду готовый дать ему в ухо, прошел мимо, но тот к моему разочарованию ничего не сделал.
— Надо же, — тем временем сказал альбинос, — в Слизерин начали принимать желтомазых!..
— Разбавить белую шваль, — я повернулся к нему, однако нас прервали.
— А ну прекратить! — на лестнице стояла разгневанная староста. — За такие разговоры я сама на вас взыскание наложу, не дожидаясь Снейпа!
Снейпа?
Староста тем временем ткнула в меня пальцем:
— Фамилия?
— Ди, — сказал я.
— Идешь в последнюю комнату. А ты Малфой? — спросила она альбиноса. Тот кивнул.
— Идешь в предпоследнюю. — Девушка махнула мне рукой. — Ну, чего ждешь?
Я потащил свой тяжеленный чемодан по лестнице. Тот ужасно стучал по ступенькам, а потом заскрежетал за мной по коридору. Последняя дверь, да где же она! Коридор заворачивал влево, и вот, наконец, эта треклятая дверь…
В просторной комнате стояло четыре кровати. На кровати рядом с дверью лежал темноволосый мальчишка, который был моим соседом за столом. Кто-то, повернувшись ко мне спиной, складывал вещи в тумбочку у кровати слева. Я прошел в дальний угол, к стене, и бросил свой рюкзак на темно-зеленое покрывало. Всю стену напротив двери занимали полки. На них можно было поставить книги или сложить вещи. Рядом с кроватью располагалась небольшая тумбочка. Что ж, на первый взгляд неплохо.
Я сел на кровать и осмотрелся.