— Это, прежде всего, бог плодородия и… безумия. Его второе имя Вакх. Слово вакханалия тебе о чем-то говорит?
— Но человеческие жертвы?
— И это объяснимо — перепив вина, поклонники Диониса обматывались змеями и мазались кровью убитых животных. Но иногда под влиянием безумия они принимали за животных людей, со смертельным исходом для последних.
— Да и вообще, я что-то не припомню ни одного из языческих божков, который отказался бы от человечинки. Ты можешь сосчитать, Сэмми, сколько раз нас сожрать пытались?
— Да, но здесь явно что-то другое, что-то более древнее и мрачное, чем сам Дионис. К тому же не похоже, чтобы девчонок просто хотели зарезать на алтаре. Зачем тогда заставлять забывать любые привязанности? Какая разница, в кого жертва влюблена? — подал голос Северус, не поднимая головы с отцовского плеча.
— У нас слишком мало информации, — резюмировал Сэм. — Я, пожалуй, пороюсь в библиотеке, — он потрепал Северуса по голове и поднялся.
— Ты как? — Дин слегка отодвинул от себя мальчика и заглянул ему в глаза.
— Могло быть и лучше, но нормально. Мы ведь их вытащим?
— Да, Сев, мы их вытащим. Это наш долг, да и, кроме всего прочего, это наша работа, за которую мы неплохие деньги получили. Только почему-то тратить эти деньги нам все время некогда. Разве это спокойная жизнь?
— Конечно, — Северус поднялся, — вы всегда можете разорвать договор. Никто вам слова не скажет. Только… Это просто не по-человечески получится. Вы когда-то то же самое абсолютно бесплатно делали. Да и с началом учебного года ваша жизненная активность заметно снизится. А уж зимой и подавно. Еще со скуки помирать начнете, если никакого занятия не придумаете.
— Нам нужно сегодня успеть Геллерта Гриндевальда навестить, — Дин покрутил в руках палочку. — Ты знаешь, как антиаппарационный барьер накладывается?
— Я знаю, — Сэм остановился возле кушетки с оборотнем. — Мне его обморок не нравится, может, его попробовать как-то в чувство привести?
— Не стоит, — покачал головой Дин. — Насколько я помню, оборотни — твари гораздо более молодые, чем всякие там Дионисы. Магия Древних богов не рассчитана на этих зверушек.
— А зелье? Рему нужно выпоить зелье. Иначе нам и дома будет не спрятаться.
— Да, вот с этим проблема, — братья задумались. — Вот что, об этом голову будем ломать завтра. Пока пусть отдыхает, не хватало еще за ним бегать по здешнему лесу. Давай, Сэм, запирай тут все как следует, мы постараемся скоро вернуться.
— Монеты, — Сэм протянул зачарованный галеон Дину. Еще один достался Северусу. — Их нужно так носить, чтобы можно было легко достать и почувствовать, если вдруг они нагреются.
— Договорились же, что на шее будем носить, — Дин вытащил нож.
— Что ты собираешься делать? — Северус забрал у отца монету. — Протеевы чары — сложнейшая вязь заклинаний, которые идут через весь носитель, и совершенно невозможно, чтобы нарушалась структура монеты. Сделать дырки нужно было до того, как накладывались чары. Теперь ничего не поделаешь, нужно просто носить в кармане и надеяться, что жар будет достаточно сильный, чтобы почувствовать его через ткань.
— Ладно, — Дин потер висок. — Я уже ничего не соображаю. И самое отвратительное — это чувство беспомощности. Мы не можем даже федералами прикинуться, чтобы информацию собрать.
— Идите уже, я пока здесь все укреплю и попробую найти что-нибудь в библиотеке, — Сэм сунул галеон в карман джинсов. И достал волшебную палочку.
Дин крепко сжал руку Северуса, сосредоточился и аппарировал.
На входе дежурил тот же охранник.
— Нам бы хотелось… — начал Дин.
— Да, я знаю. Нас предупредили, что, когда вы придете с мальчиком, вас нужно пропустить безотлагательно. Ганс!
Северус старался сильно не вертеть головой, но все равно не мог удержаться, чтобы не посматривать по сторонам во время следования к камере Геллерта.
— У вас двадцать минут, палочки, — Ганс протянул руку, и Винчестеры без возражений отдали свои волшебные палочки.
— Добрый вечер, Дин Винчестер, — Гриндевальд стоял к ним спиной. Он смотрел в окно, скрестив руки на груди.
— Добрый. Мой сын Северус, — неловко представил он мальчика Темному магу.
Геллерт медленно обернулся. Он подошел к Винчестерам и дотронулся до щеки Северуса. Мальчик хоть и не отпрянул, но явно напрягся, что не прошло незамеченным для Дина, который сразу же положил руку на плечо сына, сжав его.
— Я вижу, у тебя нет больше проблем с немецким языком, — Гриндевальд усмехнулся и отошел от них, садясь за стол. — Я могу поинтересоваться, чем вы зарабатываете себе на жизнь?
— Я и мой брат — охотники.
— Вот как? — Геллерт посмотрел на Дина с еще большим любопытством. — Охотники -
редкая профессия. Несмотря на все преимущества и власть, которую она дает, охотниками становятся единицы. У меня, во всяком случае, однажды не хватило на это смелости. И какой самый опасный ваш трофей?
— Мантикора, — Дин очень хотел сказать, что это Дик, мать его, Роман, но что-то подсказало ему, что левиафан колдуна не впечатлит. Если уж демоны для них так… ерунда, а драконов они сами выращивают.
— Впечатляет, — Геллерт слегка наклонил голову. — Не хотел бы я встретиться с теми, кто убил мантикору, на поле боя.
— Зачем вы хотели меня видеть? — перебил Северус беседу взрослых. Двадцать минут — это было так мало, а они еще ни слова не спросили про девчонок.
— Я хотел просто посмотреть на тебя. То кольцо, что ты носишь на среднем пальце левой руки, его когда-то покупал я.
— Мне его подарил профессор Дамблдор.
— Да, я знаю, — Геллерт откинул голову назад и расхохотался. — Прости, но не могу удержаться от смеха, когда кто-то называет Альбуса профессором. Он был таким юным, таким невинным, почти как ты сейчас. Да и я был ненамного старше, но когда тебе семнадцать, даже пять лет разницы кажутся целой жизнью, а тридцатилетние, по сути, совсем молодые люди, с высоты этих лет кажутся стариками. Но юности свойственно ошибаться. И когда тебе исполняется сорок, то твой пятидесятилетний кузен уже твой ровесник.
— Зачем вы мне это говорите?
— Тебе повезло с отцом, мальчик. Он за тебя шею свернет любому. Мне в этом плане повезло меньше, у меня не было отца. А Альбус, казалось — родственная душа, на самом деле был слишком юн. Его легко было соблазнить, но непросто удержать. Взросление произошло стремительно. У него был брат, младший брат, который нам мешал, который постоянно лез не в свое дело, как часто бывает с подростками. В пылу ссоры между мною и Аберфортом я понял, что Альбус, как и твой отец, перегрызет мне глотку, если я задену его маленького братика. А когда Ариана… Он бы убил меня тогда, и я сбежал. А он так и не надел мое кольцо. Ни разу не надел, — Геллерт замолчал. — Но, как оказалось, он его хранил.
— Он не убил вас в вашей дуэли, — Северус каким-то инстинктивным жестом прикрыл палец с кольцом.
— И этим он еще больше унизил меня. Альбус просто растоптал в тот день то немногое, что еще нас связывало. Ты думаешь, была магическая дуэль? Мальчик мой, я тебя умоляю, — Геллерт закатил глаза. — Это была годовщина гибели Арианы. Аберфорт напился в очередной раз и высказал Альбусу все, что о нем думает. Альбус последовал примеру братишки, а потом нашел меня. Это была безобразная маггловская драка. Он избил меня кулаками, так грубо, так… позорно. Тогда я отчетливо увидел, что твой профессор все-таки полукровка. Если бы я успел произнести хоть одно заклятье… Но я не успел, он сбил меня с ног. Твой папаша весьма похож на молодого Альбуса. У него тоже опускаются шоры, когда речь заходит о семье, — Геллерт задумался, вспоминая.
Альбус поморщился, подув на сбитые и саднящие костяшки пальцев. В руках он держал палочку бывшего любимого человека. Геллерт протянул было к нему руку.
— Не дергайся, а то я сломаю тебе вторую руку. Заживать будет больно, долго и нудно, — Альбус взял палочку за два конца и поднял над своим коленом.
— Нет, остановись, безумец. Это та самая палочка — это Бузинная палочка.