- Милорд Салазар и леди Амелия… они… они… – Фергус вдруг затрясся всем телом.
- А его сын? – вдруг спросил Годрик. – Сертимус, где он?
Домовик стал еще печальнее, руки грозили порвать тонкую ткань его незамысловатой одежки, так сильно сжал он ее в тонких пальцах.
- Мастер Сертимус не добрался до нас, – вконец удрученным голосом сообщил домовик. – Он ехал напрямик через лес после ярмарки в Западном Уэльсе, когда на него напали разбойники…
- Через Западный Уэльс? – переспросил Годрик. – Корнуолл?
- Милорд хотел срезать путь и угодил в засаду. Когда до нас дошли эти известия, сделать было уже ничего нельзя… – Фергус повесил голову, на грязную ткань закапали слезы.
- Прямой тракт до Корнуолла всегда подвергается набегам и грабежу, только полный дурак поедет по нему в ночь, с деньгами и товаром, – взорвался Годрик и нервно заходил по теплице. Пенелопа, до этого со слезами смотревшая в землю, подняла глаза.
- А дети? Внуки Салазара?
- Они выжили, миледи. Когда стало известно о гибели мастера Сертимуса, мы отвезли их в Ирландию к родственникам леди Амелии, Певереллам.
- Хорошо, – вымолвила женщина. – О них позаботятся…
- Мы хотели похоронить милорда Салазара, но не знали где, – вдруг сказал Фергус. – Поэтому мы решили обратиться к Вам…
- Отвезите его в Девоншир, – тихим голосом велел Годрик. – Его дом там. Он всегда был там…
Фергус снова коротко всхлипнул, потом поклонился и уже хотел было трансгрессировать, когда Пенелопа вдруг окликнула его.
- Когда вы хотели его похоронить?
- Завтра.
- Мы будем, – кивнула Пенелопа.
Домовик еще раз поклонился и исчез.
Когда наступило время обеда, Хогвартс уже обо всем знал. Дети сидели за длинными столами, погруженные в свою скорбь. За столом Слизерина было особенно тихо: многие не скрывали слез и негодования, некоторые с ненавистью проглядывали на Годрика и бормотали проклятья. И хотя многие из нынешних учеников не знали Салазара, о великом чародее, искусном зельеваре и верном друге скорбели все.
В какой момент Годрик выскользнул из Обеденной залы, Пенелопа не знала. Всего секунду назад он сидел рядом с ней, как вдруг его уже не было, лишь коротко мелькнул за дверью красный камзол. Отчего-то женщине стало совсем грустно: волшебница представила те дни, когда они попрощаются и друг с другом. Кандиды и Салазара с ними уже не было, Розиты тоже. Каково будет ей, если она потеряет еще и Годрика? Или он потеряет ее?
После вечерней трапезы вопреки своей привычке Пенни свернула не в сторону кухни, а к лестнице. Она не любила подниматься на верхние этажи – слишком многое там напоминало о Кандиде и Розите. После смерти леди Когтевран она перестала бывать в башнях, предпочитая проводить время у плиты или в теплицах. Там ей было спокойно. Но сегодня… сегодня покой требовался другому.
Пенни замерла на ступеньке, не дойдя до этажа один пролет. На лестнице раздавались тихие голоса, и женщина прислушалась. Мелодичный голосок заставил ее отступить в тень и закрыть глаза, чтобы не дать слезам пролиться.
- У вас всегда были непростые отношения. Помнишь, с чего началось ваше знакомство? Вы стоили друг друга. И в том, что все сложилось именно так, ты не виноват. Ты сам это знаешь…
- Я знаю, – глухо ответил Годрик. – Но знает ли он? Знает, что все эти годы мне не хватало его? Что с его уходом словно ушла часть меня? Что я винил его во всех смертных грехах, что в твоей смерти я тоже винил его, лишь бы не думать, что это я должен был предотвратить тот поход?
- В этом нет ни твоей вины, ни его, – возразила Розита. – Это я уговорила вас пойти в ту деревню, я и только и я. А Салазар…
- Вряд ли он забыл мои последние слова…
- Может, и не забыл. Но он понял, почему ты так сказала, я уверена. И он знал, что тебе его не хватает.
- Почему ты так в этом уверена? – с грустной усмешкой спросил Годрик. Рыжеволосая девушка на портрете слегка изогнула уголки губ в полуулыбке.
- Потому что ему тоже не хватало тебя. Поверь, я знала Салазара лучше, чем кто-либо другой. Он был сложным, недоверчивым, очень самоуверенным и насмешливым человеком, но я любила его, – она на мгновение замолчала. – Вы с ним похожи больше, чем тебе кажется, Годрик. Твоя язвительность, это все всего лишь напускное, маска. Салазар так же прятался за своими колкостями, а когда никто не видел, плутал в омуте своей печали и боли. Он не показывал своих чувств, но мне довелось их увидеть, и я полюбила его за то, что увидела. Салазар во многом ошибался, но он был честным, смелым и благородным.
- Да, моментами он был и таким, – усмехнулся волшебник. Розита всхлипнула, по нарисованному лицу скользнула светло-голубая слезинка.
- Ты точно такой же, Годрик. Ты тоже прячешься за маской, даже сейчас. Не надо, Годрик. Отпусти свою боль, отпусти тех, с кем жизнь уже развела тебя. Не стоит жить прошлым, оно осталось позади уже давно. Не вини себя за то, в чем не виновен, как и за то, что случилось вопреки твоим желаниям. Это наша жизнь.
Они замолчали, над лестницей повисла гнетущая тишина. Стоя в тени, Пенелопа прижимала ладонь ко рту и тихо плакала, стараясь не выдать своего присутствия. Женщина не подозревала, что творится в душе ее последнего друга, а его сестре понадобился только лишь взгляд, чтобы все понять. Только теперь, спустя столько лет дружбы и совместной жизни в школе, Пенелопа осознала, что совсем не знает Годрика Гриффиндора.
- Годрик, обещай мне кое-что, – вдруг со слезами в голосе попросила Розита. – Когда будешь прощаться с Салазаром… Скажи, что я буду ждать его.
- Откуда ты знаешь, что я поеду? – вскинул голову Годрик.
- Потому что ты мой брат, – просто отозвалась девушка с портрета. – И.. скажи все то, что хотел ему сказать все эти годы. Пусть он ушел, но с тобой он будет столько, сколько ты пожелаешь. В твоем сердце.
Пенелопа больше не могла скрываться в тени. Женщине хотелось разрыдаться в голос – от скорби по Салазару, от жалости к Годрику. Тихонько скользнув по ступеням вниз, волшебница свернула к кухне, пересекла длинный коридор и вошла в комнаты.
Покои леди Пуффендуй располагались неподалеку от кухонь. Округлое помещение с невысокими потолками и такими же круглыми окнами было выполнено в желто-черных тонах. Тут и там на полках и столах были расставлены всевозможные растения, а на овальном постаменте из медового дерева стояла золотая двуручная чаша – Пенелопа не смогла оставить ее дома и увезла в Хогвартс частичку своей семьи и мужа.
Ей не хватало этого. Не хватало детей, Ричарда. Но они были лишь частью семьи волшебницы. Второй ее семьей были Основатели. Розита, ушедшая так рано. Кандида, вложившая в Хогвартс всю себя. Салазар, долгое время не доверявший их планам и не веривший в успех. Они стали ее семьей – Кандида не уставала это повторять.
Теперь их семья распадалась.
Их осталось всего двое, не смотря на многочисленных учеников. Им нужно было держаться вместе, чтобы хоть как-то сохранить остатки наследия Основателей. Но с каждым днем это становилось все труднее, случайно услышанный разговор это подтверждал.
И хотя Годрик все еще был рядом с ней, из плоти и крови, Пенелопа боялась, что его она тоже уже потеряла. Или была близка к этому.
На поляне в темной лесной глуши Девоншира было тихо. У темного прямоугольника, вырытого в мерзлой земле, в несколько рядов стояли люди, всего человек двадцать. Большинство из них Пенелопа знала в лицо: бывшие ученики Салазара, их с Кандидой знакомые, седовласый мужчина, чем-то похожий на Мерлина, несколько домовиков.
В руках у всех волшебников были палочки. Когда серебристо-зеленый саван медленно опустили в землю, лесная темнота словно стала еще гуще, и зажегшиеся кончики палочек стали одним из тех немногих источников света, что проникал на поляну.
Пенелопа понимала, почему Салазар так любил это место. Здесь было спокойно, тихо и очень красиво. Здесь Салазар и Розита вполне могли бы жить вместе, растить своих детей и просто быть счастливыми. Пенни почти могла представить их в разрушенном доме отца лорда Слизерина. Все могло бы быть совсем иначе… От всего этого на глаза волшебницы навернулись слезы.