— Кто это сказал?! — усмехнулся Малфой.
— Есть свидетели! Я их уже допросила!
— У таких девушек, как Забини, всегда найдутся завистницы, — ухмыльнулся Драко, выходя из-за стола.
— Да как ты можешь её защищать?! — прокричала Гермиона, снова бросаясь ему наперерез и заглядывая в совершенно спокойные серые глаза. — Она даже не навестила их!
— Потому что она под арестом! — внезапно выкрикнул Драко. — Она рыдает в своей спальне со вчерашнего дня. Думаешь, она не понимает, что натворила?! Лукреция думала, что всё будет не всерьёз. Она — ребёнок! Исключить перед выпускным?!
— Это не имеет значения! Мы в её возрасте не были так беспечны! Она совершила ужасный поступок, Малфой!
— Ты переходишь границы здравого смысла, Грейнджер! — процедил он, нависая над ней.
— Я обращусь в попечительский совет! — чуть ли не приподнимаясь на цыпочки от ярости, заявила Гермиона.
— Не делай этого!
— Я лишь зашла предупредить! — прошипела она.
Гермиона резко развернулась, намереваясь покинуть класс, когда ощутила сильную хватку его длинных пальцев на своём запястье. Она вскрикнула и впечаталась грудью в его жёсткий живот, будучи крепко прижатой его второй рукой за талию.
— Я знаю, что с тобой, — прошептал он ей на ухо, обжигая своим дыханием. — Это снова происходит, не так ли?
— Что? — немного заволновалась она. — О чём ты говоришь?
— Эти ощущения в животе… — продолжал шептать он, нежно касаясь губами мочки её уха, а раковинки кончиком носа. — Дело в этом. В этой нудной боли.
— Это здесь ни при чём! — прорычала она и дёрнулась, пытаясь освободиться. — Моя жажда справедливости не может быть связана… с овуляцией, это ужасно глупо!
— Я в этом не уверен.
Драко выпустил её руку и быстрыми движениями стал забираться под подол её мантии.
— Малфой прекрати! — в ужасе зашептала она, беспомощно отмахиваясь от него руками. — Пусти немедленно! Ах!
Она снова взвизгнула, ощутив прикосновение его пальцев к лону. Её глаза расширились, а потом бессознательно закатились.
— Я так и думал! — с улыбкой коснулся он губами её щеки. — Такая влажная, слишком влажная. Ты всегда становишься агрессивной и обидчивой.
— Умоляю, не говори так! — простонала она, утопая в блаженстве от его прикосновений и цепляясь пальцами за его плечи, подаваясь ближе. — Ты же знаешь, это не поможет. Лучше отпусти!
— Ну как же я могу отпустить тебя в таком состоянии, моя девочка… — не сводя с неё игривых глаз шептал он. — Расслабься! Просто заглуши класс.
— Это неправильно! — захныкала она, запрокидывая голову и нежно вздыхая. Но потом с трудом достала палочку из кармана, произнесла заклинание и почувствовала, как Драко подхватывает её за бёдра и усаживает на стол со всё ещё кипящими на нём котелками.
— Вы очень плохо вели себя, мисс Грейнджер! — улыбался он, лаская возлюбленную одной рукой, а второй расстёгивая пуговицы её мантии, припадая губами к трепетной груди. Гермиона издала яростный стон, и её руки судорожно отбросили в стороны полы его мантии, добираясь до брючного ремня.
— Освободи меня, умоляю! — прошептала она, подаваясь к нему бёдрами, давая себя раздеть, открываясь перед ним. Первый толчок, и она вскрикнула от боли в животе, широко распахнув глаза смотрела на Драко, как на единственное спасение в жизни.
— Медленно? — чуть напугано спросил он.
— Да, осторожно! — выдохнула она. Медленное движение внутрь… наружу. — О, да, вот так! Драко! Что же мы делаем?! — сгорая от стыда и желания, простонала Гермиона.
Его руки скользили по её груди, приятно сжимая и дразня, губы ласкали её лицо, шею, плечи.
— Тебе легче, моя крошка? — шептал он, целуя её губы.
— Да! — вздыхала она. — Можно быстрее?
— Ещё бы! — улыбнулся он, ускоряясь.
— О, моё волшебное зелье! Ну почему я никогда не могу попросить?! — стонала она, впиваясь пальцами в его плечи, обхватывая ногами его бёдра. — Больше не могу!
Гермиона откинулась назад, ложась перед ним на стол, утопая в аромате, исходящем от кипящих котелков. Его резкие порывистые движения усилили напряжение, живот окаменел, в груди разгорелся пожар. От силы трения всё внутри сжалось, Гермиона чувствовала, что превращается в сгусток блаженства, смешанного с болью. Сладкий крик. Тишина. Она задрожала, и боль начала растворяться, разливаясь по всему телу облегчающим наслаждением. Гермиона приоткрыла глаза, сразу встречая его удовлетворённую улыбку.
— Я исцелил тебя, моя девочка?
— М-м-м… — блаженно простонала она.
— И это всё? — усмехнулся он, и вдруг начал ускоряться.
Из её груди с новой силой стали вырываться безудержные стоны.
— Да-а-а, малышка! — улыбался Драко. — Процедура ещё не закончена…
— Драко! О! Ещё, пожалуйста!
— Хочешь ещё? Ну конечно хочешь! Давай! Где твои маленькие изящные пальчики? Помоги себе, а я полюбуюсь! — улыбался он, дразня лёгкими прикосновениями её грудь.
Гермиона скользнула рукой по животу, находя чувствительную точку. Несколько слаженных движений, нежных стонов, они вместе задрожали, не отрывая взгляда друг от друга. Драко отпустил её грудь, осторожно поглаживал бёдра женщины, а она медленно приходила в себя, наслаждаясь облегчением в животе.
Когда её дыхание выровнялось, Драко подал ей руку и бережно приподнял. Гермиона прижалась к его груди, слушая успокаивающееся сердце. Она всё ещё не верила, что её жизнь так сильно изменилась, что есть в ней человек способный не только любить, но и понимать абсолютно всё. Чувствовать её, успокаивать, поддерживать…
— Ты уверена, что всё ещё хочешь исключения Забини? — тихо спросил Драко.
Гермиона с трудом справилась с желанием закатить глаза, но не смогла скрыть смущённую улыбку. Сколько в нём любви и заботы — обо всех. Обо всём.
— Может, ты и прав. Не стоит исключать девочку перед выпускным. Это чересчур. Но я требую…
— Любой каприз, миссис Малфой, — прошептал Драко, целуя её висок.
Они молчали несколько минут. Драко нежно поглаживал её спину, а Гермиона крепко обнимала его за талию.
— Помнишь, ты кое о чём просил меня недавно, и… я обещала подумать, — тихо произнесла она. Драко молча кивнул, но Гермиона почувствовала это движение и взволнованно вздохнула. — Я больше не буду принимать противозачаточное зелье, хорошо? — прошептала она, поднимая к нему взгляд.
Любовь в его сияющих глазах сказала обо всём.
***
Она бережно обрывала ещё невысокую траву вокруг серой плиты. Нежность и скорбь бередили душу. Неделю назад Гермиона наблюдала, как это делал Драко, как он взмахом волшебной палочки вырастил трогательные фиалки у похожей, только белоснежной, мраморной плиты. Теперь её дрожащая ладонь ласково скользила по тёплому камню, нагретому солнцем.
«Простишь ли ты моё счастье? Как узнать? Надеюсь, что простишь и будешь помнить, что я люблю тебя, мой смелый лев».
Слезинки сорвались с ресниц. Она понимает, что эти сомнения останутся с ней навсегда. Останутся навсегда с ними. Там, неподалёку, её ждёт другая жизнь, другой мужчина. Она почти уверена, что Рональд никогда бы её не понял и не простил, будь он рядом. Это тягостно и больно. Но уже ничего не изменить.
Ладонь Драко несмело коснулась её плеча, и она уткнулась ему в грудь глотая слёзы. Он смотрел на серую плиту, моля лишь об одном, чтобы Уизли не осуждал её. Чтобы простил, как это сделали его родные. Надежды почти нет, но он готов просить до конца своих дней, как она готова молить за него.
Длинная дорога уводила их всё дальше и дальше от места паломничества. Они шли пешком по просторным полям, пока на душе не стало легче. Только тогда, когда Гермиона вдохнула полной грудью, Драко тихо спросил:
— Домой?
Она положила руку на его предплечье и согласно кивнула. Раздался хлопок, и в воздух поднялся пыльный вихрь.
Их ждал Хогвартс.