БЕРНС: А что побудило вас все-таки подняться туда наверх?
ДЖО: Ну видите – ли, как я уже говорил вам, он пробыл наверху довольно долго, а после этого я еще увидел, как мистер Смит спускается из своей квартиры. Вот поэтому я и...
БЕРНС: А можете вы описать внешность этого мистера Смита?
ДЖО: Еще бы, конечно, могу. Он примерно моего роста, чуть выше шести футов и, как полагаю, весит примерно сто восемьдесят – сто девяносто фунтов. У него светлые волосы и голубые глаза, а кроме того, он носит слуховой аппарат на правом ухе: плоховато слышит. Так вот, он спустился вниз с каким-то предметом, завернутым в газетную бумагу.
БЕРНС С каким предметом?
ДЖО: Этого я не могу сказать. Но это было что-то длинное. Походило на сложенное удилище или что-то в этом роде.
БЕРНС: А может, это была винтовка? Или охотничье ружье?
ДЖО: Могло быть и ружье – через бумагу-то не разглядишь.
БЕРНС: А в котором часу он спустился из своей квартиры?
ДЖО: Около трех часов дня, возможно, в половине четвертого.
БЕРНС: А когда вам пришло в голову, что детектив Карелла может по-прежнему находиться в квартире?
ДЖО: Ну, это трудно точно сказать. Я зашел еще в кондитерскую, где за стойкой стоит чертовски миленькая девчонка. Ну потрепался с ней немного, пока пил кофе со сливками, а потом не торопясь вернулся на свое место, и тут только мне пришло в голову, а что если Кар... Как, вы сказали, его фамилия?
БЕРНС: Карелла.
ДЖО: Он что, итальянец?
БЕРНС: Да.
ДЖО: Да неужто? Надо же, какое совпадение! Ведь я – тоже итальянец. Это просто удивительно – вот так вот встретить своего соотечественника. Здорово, правда?
БЕРНС: Да, просто редкостное совпадение.
ДЖО: Надо же... Так о чем это я? А, так вот, я подумал: а что, если он все еще там? Поэтому я снял трубку и позвонил в квартиру. Там никто не ответил. Ну, а потом... понимаете, меня, наверное, просто любопытство охватило, тем более, что мистера Смита все равно, думаю, нет дома, вот я и поднялся на шестой этаж и постучался. Мне никто не открыл, а дверь в квартиру была заперта.
БЕРНС: В котором часу это было? И что вы сделали после этого?
ДЖО: Я вспомнил тогда, что этот Кар... Как, вы сказали, его фамилия?
БЕРНС: Карелла, Карелла.
ДЖО: Да, совершенно верно, надо же – все время вылетает из головы. Так вот, я тут же припомнил, как он полез через крышу, а потом спускался по пожарной лестнице. Вот я и думаю: “А что, я сам разве не могу проделать то же самое?” Ну, а добравшись туда, я решил, конечно, заглянуть в квартиру 6С и, сойдя на балкон, заглянул в окно. Вот тут-то я и увидел его лежащим на полу.
БЕРНС: И что вы сделали после того, как разглядели его?
ДЖО: Тогда я открыл окно и влез в квартиру. Господи! В жизни своей я не видал столько крови. Я уж решил, что этот дур... послушайте, вы что, записываете все мои слова?
СТЕНОГРАФ: Что?
БЕРНС: Да, он записывает все, что вы говорите.
ДЖО: Тогда зачеркните это последнее слово, ладно? Слово “дурак”, понимаете? Это будет просто невежливо.
БЕРНС: Так что вы подумали, когда обнаружили Кареллу?
ДЖО: Я подумал, что он мертв. Там было столько крови. А кроме того, голова у него была совсем разбита.
БЕРНС: И что вы тогда сделали?
(Молчание)
БЕРНС: Я спрашиваю, что вы сделали после этого?
ДЖО: Я потерял сознание.
Как выяснилось впоследствии, Джо не только брякнулся в обморок, но потом его еще и вырвало прямо на ковер в гостиной, и только после этого он все-таки взял себя в руки и позвонил в полицию. Полиция прибыла в квартиру ровно через десять минут после звонка Джо. К этому моменту толстый ковер успел впитать в себя значительную часть потерянной Кареллой крови, а сам он казался мертвым. Он лежал совершенно неподвижно, бледный как полотно и не подавал никаких признаков жизни. Первый патрульный полицейский, который вошел в квартиру, даже чуть было не поместил у себя в блокноте “убит на месте происшествия”. Однако второй патрульный сообразил попробовать пульс и, обнаружив слабое его биение, тут же позвонил в больницу и вызвал санитарную машину. Врачи, осмотревшие Кареллу в экстренном отделении местной больницы, считали, что он протянет не более часа. Однако хирурги испробовали все чудеса современной медицины: поместили его под капельницу с плазмой, принялись срочно обрабатывать множественные ушибы и ранения, а кроме того, накачали разными стимуляторами. Кто-то из персонала внес его имя и фамилию в список больных, пребывающих в критическом состоянии, а еще кто-то позвонил его жене. К телефону подошла Фанни Ноулс. Она в ответ только и воскликнула: “О, Пресвятая Богородица!” Не прошло и получаса, как они с Тедди были уже в больнице, где их дожидался лейтенант Бернс. В ноль часов пятьдесят минут, двадцать девятого апреля лейтенанту Бернсу удалось, наконец, уговорить Тедди и Фанни отправиться домой. Стив Карелла по-прежнему числился в списке тяжелых больных. В восемь часов утра лейтенант Бернс позвонил на квартиру Фрэнки Эрнандесу.
– Фрэнки, – сказал он, – я не разбудил тебя?
– А? Что? Кто это?
– Это я. Пит.
– Какой Пит? О, простите! Доброе утро, лейтенант. Стряслось что-нибудь?
– Ты не спишь?
– Он умер? – спросил Эрнандес.
– Кто?
– Я о Стиве. Ему лучше?
– Он все еще не пришел в сознание. Пока что ничего не говорят определенного.
– О Господи, а мне как раз снился жуткий сон, – сказал Эрнандес. – Понимаете, мне снилось, что он умер. Мне снилось, что он лежит лицом вниз прямо на тротуаре, в луже крови, а я склонился над ним, плачу и говорю: “Стив, Стив, Стив”. Больше ничего – только повторяю и повторяю его имя. А потом я переворачиваю его, и Пит, можете представить себе, на меня смотрит лицо не Стива, а мое собственное. Господи, у меня просто мурашки пошли по телу! Но теперь я уверен, что он выкарабкается.
– Да, будем надеяться.
Какое-то время оба они помолчали.
– Так ты не спишь? – прервал молчание Бернс.
– Конечно. А в чем дело?
– Мне не хотелось бы нарушать твой отдых, Фрэнки. Я прекрасно знаю, что прошлую ночь ты всю провел на ногах...
– А что нужно, Пит?
– Я хотел, чтобы ты осмотрел квартиру, в которой Стив напоролся на этого негодяя. Конечно, в обычной обстановке я не стал бы приставать к тебе с этим, но, понимаешь Фрэнки, у нас тут такая запарка, черт бы ее побрал. Сам понимаешь, нам приходится вести наблюдение за всеми этими чертовыми магазинами. Видишь ли, Мейер и Клинг убедили меня в том, что этот псих, обязательно совершит нападение. Правда, капитан Фрик подбросил мне патрульных, но он же оставил за собой право отозвать их в любой момент, если они потребуются в другом месте. Поэтому мне и пришлось создать из детективов небольшие команды, которые могли бы подменять этих патрульных по мере надобности. Паркера я не могу снять с этой чертовой кондитерской и не могу никак вернуть двух человек из Вашингтона, ну тех, которых ФБР вызвало на свой идиотский курс. Поэтому мне пришлось двух человек отозвать из отпуска. Понимаешь, Фрэнки, получилось так, что здесь, в участке, я остался в полном одиночестве. Стив лежит в больнице, и я просто с ума схожу из-за него, ведь этот парень для меня как родной сын, Фрэнки. Я, конечно, буду постоянно справляться о нем, но к вечеру мне придется поехать в ратушу чтобы провести подготовку к завтрашнему балу: надо же, губернатору именно в это время взбрело на ум устроить бал и как назло затеять все это на территории моего участка. Так что получается... Честное слово, Фрэнки, я просто ума не приложу, откуда мне взять людей для всего этого. Просто не знаю.
Он замолчал. Молчание затянулось.
– У него все лицо превращено в кровавое месиво, – снова заговорил Бернс. – Ты видел его, Фрэнки?
– Нет, я еще не имел возможности попасть к нему, Пит. Но я...
– Все разбито, – сказал Бернс. – Просто вдребезги.
И снова наступило молчание.
– В общем, ты сам видишь, в каком переплете я тут оказался. Поэтому-то мне и приходится обратиться к тебе с просьбой о личном одолжении, Фрэнки.
– Да я сделаю все, что угодно. Пит.
– Значит, ты возьмешь на себя обыск в этой квартире? Там уже поработали ребята из лаборатории, но я хочу еще, чтобы именно наш человек оглядел там все опытным глазом. Так ты поедешь?