— Пожалуйста, скажи, что он мертв. — Аврора никогда никому не желала смерти, но Дрейгер должен умереть медленной и мучительной смертью.
— Мне бы очень хотелось тебе это сказать, — произнес Хокин, его голос был наполнен яростью, — но я не позволю ему снова причинить тебе боль.
За дверью послышались шаги, напомнив Авроре насколько все странно сейчас было.
— Прости, но… Ты ангел. Ты доставил меня в полную демонов больницу? Разве ангелы и демоны не смертельные враги?
Черт, ведь она тоже его враг.
— Ну…
Аврора подняла руку, чтобы остановить Хокина.
— Собираешься сказать, что это еще одна долгая история?
Румянец на его щеках подтвердили ее догадку.
— Скажу, что все сложно.
— Уверена, так и есть. — Она подняла кусочек хлеба с сэндвича на подносе. Похоже, он был с сыром и ветчиной. Аврора любила ветчину. Но она была в больнице демонов… Может это была вовсе и не ветчина. Ой. У Авроры пропал аппетит, и она отставила поднос в сторону. — Что насчет ангельской позиции по отношению к вейдьмам?
— У нас нет проблем с ведьмами.
— Хочу прояснить, с вейдьмами. С «й».
Он округлил глаза.
— Серьезно? Никогда ни одну не встречал. Думал, что вы миф. — Он пожал плечом, медленное плавное движение. Аврора готова была поспорить, что на эти широкие плечи слишком много взвалено, и у нее руки чесались снять его напряжение. — Конечно, я всегда думал, что и эльфы тоже миф, но в прошлом году падший ангел, который работает на моего отца, женился на одной.
Эльфы? И кто, черт возьми, его отец? Аврора уже собиралась спросить Хокина кто его отец и почему на него работает падший ангел, но дверь открылась и в палату вошла хорошенькая чернокожая медсестра. Она походила на человека, вот только Аврора почему-то в этом сомневалась.
— Привет, Аврора, — поздоровалась она. — Меня зовут Шания, и я о тебе позабочусь.
Хокин встал и выпрямился во весь рост, который, по меркам Авроры, составлял где-то шесть с половиной футов.
— Я оставлю вас.
Аврора инстинктивно захотела попросить его остаться. Она о нем ничего не знала, но он оказался на парковке возле магазина, спас ее и сидел рядом, пока она не пришла в себя. Сейчас он единственный оплот её безопасности. Аврора даже не могла позвонить брату, потому что он был в какой-то дыре на Среднем Востоке, а родители всего две недели, как в годичном кругосветном круизе. И она не собиралась никого отрывать от дел.
— Ты вернешься? — спросила Аврора, надеясь, что мольба в голосе слышится только ей, но не Хокину. — Я тебя снова увижу?
От его улыбки у нее участился пульс, и даже Шания вздохнула.
— Точно увидишь.
Он исчез быстрее, чем дверь смогла плотно закрыться, оставив Аврору с еще большим количеством вопросов, а не ответов. А ещё оставил то, чего она с нетерпением ждала, а такого не случалось уже долгое-долгое время.
Глава 6
Азагот не мог припомнить, когда в последний раз нервничал по какому-то поводу. В конце концов, он правил собственным миром и был одним из самых могущественных существ. Но нервничал от мысли о встречи с Идесс и её сыном — его внуком — последние несколько месяцев. И началось это тогда, когда он узнал подробности её прошлого. Азагот даже смотреть на Идесс не мог без мысли о том, как она выросла и, как отчаянно защищала сына от уродства жизни. Потому что именно так и должны делать родители.
«Тебе-то это откуда знать?»
Да, долгое время он не знал, как Идесс, да и вообще, любой из его детей, рос. Их матери отдали их человеческим родителям, и Азагот не видел своих детей, пока те не становились взрослыми, кого-то увидел лишь несколько столетий спустя, а кого-то не видел никогда. Несколько детей делились с Азаготом опытом своей жизни среди людей, и их истории были ужасны. Но Азагот не испытывал жалости. Или печали. Даже чувства вины. До появления в его жизни Лиллианы он был холодным и непрошибаемым, как камень. Его отпрыски закалённые, они выжили. Их прошлое сделало их жестче, превратило в воинов, которыми они и должны быть. Нет, ему дела не было до их страданий.
А затем появилась Лиллиана и разбила слой льда, покрывающий сердце Азагота.
Это оказалось невероятным и живительным, но сейчас, когда Азагот открыл свое царство для всех Мемитимов, появлялось все больше и больше его детей, которые рассказывали ему о своих «человеческих» жизнях. За некоторыми исключениями, хотя, по правде говоря, оно было лишь одно, их истории были полны такого дерьма, которое людям и в кошмарах не приснится.
В частности, история Идесс была об ужасе, рабстве и жестоком обращении, и Азаготу хотелось вернуться назад во времени и уничтожить каждого ублюдка, причинившего боль его малышке.