Наконец в 10.30 мы совершили посадку в Монреале и Джоселин Гувремон отвез меня домой. Через три минуты я уже спал. Проснувшись в половине второго, я не смог открыть глаза. В течение восемнадцати часов в них оставались контактные линзы[14], и теперь глаза ужасно резало. По всей вероятности, была повреждена оболочка. Чувство было такое, будто кто-то натер мне глазные яблоки наждачной бумагой. Линда вызвала врача и получила рецепт глазных капель. Остаток дня пришлось провести с закрытыми глазами.
10 СЕНТЯБРЯ
В полдень я смог наконец открыть глаза и подумал, что мне уже около десяти дней не снились сны. Я проиграл две игры русским. Журналисты снова палили по нас из всех стволов. Джон Робертсон писал, что чрезмерно оплачиваемых игроков один раз покритиковали, и они вообще стали действовать как дети… Это прямо уморительно наблюдать затем, какое влияние оказывают перипетии игр на разных людей. В конце концов, никто и не предполагал, что после четырех встреч мы будем проигрывать, имея два поражения, одну ничью и одну победу. Но сейчас нервы у многих взвинчены русскими, потому что они оказались такими сильными. Так хорошо подготовленными физически. Тактически. Морально. Так чертовски хороши. Поэтому критики вовсю обрушились на нас. Когда же это кончится?
11 СЕНТЯБРЯ
Провел целый день на юридическом факультете в Макгилле, прорабатывал расписание занятий на последний семестр. Если все будет хорошо, то я закончу факультет в следующем году.
12 СЕНТЯБРЯ
Мы снова собрались вместе. Утром я вылетел в Торонто и присоединился к остальным игрокам на приеме в пивном заводе Лабаттса. Неплохое местечко для приемов. Лабаттс является основным вкладчиком в организацию телевизионной трансляции этих встреч, он заплатил около восьмисот тысяч долларов за то, чтобы реклама его пива появилась на телеэкранах. Только для того, чтобы получить назад эти деньги, ему, вероятно, придется продать около трех миллионов бутылок пива.
Здесь я встретился с инженером канадских заводов компании «Дженерал электрик» Тимом Тернером, который захватил с собой несколько вратарских масок, разрабатываемых для меня. Мне не нравится маска, в которой я играю сейчас, так как она не очень хорошо защищает от ударов. Мне нужна более высокая маска, которая бы надежней закрывала виски и лучше поглощала силу удара. Тим подготовил образец, способный поглощать энергию и обеспечивать большую безопасность, однако выглядел он безобразно. Ни один вратарь не купит некрасивую маску, потому что она вызовет насмешки соперников и товарищей по команде. Поэтому мы несколько изменили ее внешний вид, просверлили ряд отверстий, не ухудшающих защитных качеств, и решили, что у нас получилась весьма надежная маска, которая будет пользоваться спросом. Беру новую маску с собой, буду пробовать ее на тренировках.
13 СЕНТЯБРЯ
Слава богу, во франкфуртском аэропорту удобные кресла. Вообще я не могу спать в машинах, автобусах, поездах, самолетах – словом, ни в чем, что движется, поэтому во время нашего долгого полета из Торонто я писал курсовую работу. В дороге мы основательно поговорили со спортивным журналистом из Ванкувера Джимом Тейлором о поведении ванкуверских болельщиков во время вчерашнего матча. Джим сказал, что ему стыдно за них. Однако Алан Иглсон, по-моему, немного переборщил, заявив, что у болельщиков Ванкувера не хватает класса и что в будущем в этом городе не следует проводить матчи между советскими и канадскими хоккеистами. Алан – человек импульсивный, и, мне кажется, он сказал это в запальчивости. Убежден, что в Монреале, Торонто, Виннипеге, да где угодно, люди в подобной ситуации вели бы себя точно так же.
Во Франкфурте нам пришлось семь часов ждать рейса на Стокгольм. В это время остальная часть команды находилась в парижском аэропорту, ожидая самолета в Швецию.
Я поспал часок, а потом принялся читать роман Джеймса Дики «Избавление». Почитав, вспомнил, что хотел купить себе фотоаппарат, но от этой идеи пришлось тут же отказаться: даже здесь, в беспошлинном магазине аэропорта, цены на фотоаппараты были неимоверно высокими.
Перед вылетом в Стокгольм у нас произошел небольшой инцидент: братья Эспозито потеряли свои паспорта. Поднялась страшная суматоха, но в конце концов кто-то из авиакомпании «Эр-Канада» нашел паспорта под креслами, в самолете, на котором мы летели из Торонто. Думаю, западногерманский хоккей не отказался бы от Тони и Фила, если бы им пришлось остаться.
В стокгольмском аэропорту шведские журналисты окружили Фила Эспозито и засыпали его вопросами. Фила здесь хорошо знают не только по его выступлениям в НХЛ, но и потому, что с его помощью рекламируют канадский хоккейный шлем на европейском рынке. Оказывается, именно этот шлем самый популярный в Швеции. Я и не подозревал, что Фил носит шлем![15]
Автобус доставил нас в центр города к гостинице «Гранд», старинному отелю, расположенному у самого королевского дворца, рядом с правительственными зданиями. Из окна гостиницы, стоящей на берегу фиорда, открывался вид удивительной красоты. Гарри и Ферги раздали нам расписание тренировок, и я тут же отправился спать.
14 СЕНТЯБРЯ
Снова по две тренировки в день. В зале «Йоханнесхоф исстадион» было довольно прохладно – приятная перемена по сравнению с душными канадскими залами. Чувствовал я себя хорошо, но энергии во мне не осталось. Не было ни сил, ни выносливости. Давал себя знать шестидневный перерыв в тренировках.
Лед здесь почти на двенадцать футов шире, чем у нас в Канаде, хотя длина поля такая же. Все четыре угла очерчены довольно резко, так что значительно возрастает пространство позади ворот. Нам сказали, что московский лед является почти точной копией «Исстадиона». Поэтому до отъезда в Москву на следующей неделе нам надо будет внести в игру кое-какие коррективы.
Большинство игроков НХЛ выбирают обычно позицию неподалеку от борта. Но если они прибегнут к такой тактике здесь, то будут слишком разбросаны по полю и окажутся в неудобном положении для бросков. Рациональнее вести в нападении надежную позиционную игру и не думать о том, где находится борт. Что касается защиты, то, по-моему, ребята опасались, что при большей ширине поля более юркие и быстрые советские хоккеисты смогут обходить их вдоль борта и совершать броски с флангов. Но после двух дней тренировок мы убедились, что страхи напрасны. На более широком поле как раз и нужно оттеснять нападающих к флангам, уменьшая тем самым угол броска.
Раньше я не понимал, почему, играя в Канаде, Третьяк ни разу не выехал за ворота, чтобы остановить шайбу для своих защитников. Теперь я это знаю. Расстояние от линии ворот до борта здесь по крайней мере на пять футов больше, чем на североамериканских полях. Так что, пока доедешь до шайбы и вернешься в ворота, уйдут целые сутки. Теперь мне ясно, что и мы не будем успевать совершать выходы за ворота.
Именно по этой причине нам придется в корне пересмотреть свою тактику. В НХЛ осмысленная игра за воротами почти не ведется; зато в борьбе за шайбу щедро применяются силовые приемы. Здесь же за воротами можно разыгрывать целые комбинации. Можно контролировать шайбу, пасовать ее, делать все, кроме бросков по воротам. По-моему, такой хоккей очень хорош. Когда команда в большинстве, можно передать шайбу крайнему нападающему, находящемуся в углу, и тот имеет возможность держать ее хоть тридцать секунд, пока его товарищи займут выгодную позицию для паса или броска.
У меня игра не клеится. Похоже, я совсем вышел из формы. Все делаю не так, как надо. Ни капли уверенности. Я разучился играть в хоккей. Место в воротах выбираю наугад, по наитию. Правда, иной раз ничего другого и не остается делать. Когда игрок недалеко от тебя и никем не прикрыт, приходится лишь гадать, куда пойдет шайба, иначе у тебя нет ни шанса спасти ворота.
15
Канадские профессионалы считают «дурным тоном» пользоваться шлемом во время игр. –