Тут вратарь очень легко попадает впросак, особенно на тренировках, когда он более или менее знаком с манерой игроков, владеющих шайбой. Здесь уже неважно, кто обстреливает ворота – средний игрок НХЛ или «звезда»: в одних и тех же ситуациях большинство игроков поступает примерно одинаково. Значит, вратари имеют возможность предвидеть, как в данный момент поведет себя тот или иной игрок. Именно по этой причине вратари с годами начинают играть лучше. Их реакция не становится острее, но у них прибавляется опыта и вырабатывается инстинкт на возможные действия хоккеиста в той или иной игровой ситуации. Однако опасно гадать там, где гадать уже нельзя. Форварды тут же тебя раскусят, начнут играть по-другому, и ты сраму не оберешься. А у таких игроков, как Эспозито и Рателль, вообще нет стандартных приемов. Стоит тебе решить, что их любимый бросок – в левый нижний угол, как шайба летит в верхний правый. После этого начинаешь чувствовать себя идиотом.
На сегодняшней тренировке Ред Беренсон вышел на меня с левого фланга. Ред очень хорошо бросает из неудобного положения, любит проходить вдоль ворот и посылать шайбу тыльной стороной клюшки над левой рукой вратаря – моей свободной «ловящей» рукой – в верхний угол ворот. Он делает это так хорошо, что даже, зная его намерения, шайбу порой невозможно остановить. На сей раз я не стал ждать, пока Ред совершит свой трюк, а сразу занял в воротах нужную позицию: переместился к левой стойке и высоко поднял левую руку.
Ред тут же смекнул, в чем дело, но вида не подал: он начал свой любимый маневр, но в самый последний момент спокойно протолкнул шайбу в ворота между моим правым коньком и штангой. А я в это время торчал в противоположном углу с нелепо поднятой кверху рукой. Глупо же я выглядел.
За нашей тренировкой наблюдал Ульф Стернер. Его считают одним из лучших игроков шведской сборной. Мне рассказывали, что в середине шестидесятых годов этот талантливый хоккеист участвовал в играх НХЛ за «НьюЙорк рейнджере», но наши профессионалы отнеслись к нему безжалостно. Известно, что европейцы, в особенности шведы, недолюбливают, мягко выражаясь, жесткой силовой борьбы у борта и в углах. А профессионалы то и дело испытывали Ульфа на прочность, покуда ему это не надоело. И он решил вернуться на родину. Три года назад я смотрел, как он играет против канадской сборной, мне показалось, что он все еще не оправился от встреч с профессионалами.
После тренировки мы задержались на льду, чтобы показать молодым шведским игрокам кое-что из наших приемов. Вообще-то наш тренировочный процесс выглядит не очень солидно, и мне кажется, ребята почувствовали это. Иной раз мы любим пустить пыль в глаза – например, игроки как из пулемета расстреливают вратаря с десяти – пятнадцати футов – в расчете на простаков-американцев («Вот бедняге вратарю достается!»). Но в Европе тренировки проходят более серьезно. Шведы, например, отрабатывают на них игровые ситуации. О нас этого не скажешь. Слишком уж часто мы тренируем быстрый отрыв троих игроков. А часто ли такие ситуации случаются во время игры?
Отношение шведской прессы к канадским хоккеистам в последнее время явно изменилось. Когда в Стокгольм приезжала наша сборная любительская команда, газеты обычно пестрели такими заголовками: «К нам опять прибыли канадские звери». Чего только о нас не писали в газетах! У шведов, однако, есть веские причины не любить канадцев. Они считают, что канадский хоккей, силовой и достаточно грязный, являет собой отвратительное зрелище. Они предпочитают комбинационную игру с минимальным физическим контактом игроков. А канадские хоккеисты во время встреч со шведами обычно применяют жесткие силовые приемы. На следующий день газеты пестрят карикатурами, в которых канадцы изображаются в виде животных.
Но мы, профессионалы, – не любители и не животные; и шведы, между прочим, сами нас пригласили. К тому же обе игры в субботу и воскресенье будут главным событием торжеств, посвященных пятидесятилетию шведского хоккея. Так что шведы сейчас стараются нам угодить и делают все, чтобы мы чувствовали себя как дома.
После тренировки состоялся еще один прием, на этот раз в резиденции канадского посла в Швеции Маргарет Мигер. Она живет за городом на берегу маленького озера в очень большом доме. Само посольство занимает прекрасное здание в центре Стокгольма. Мне непонятно, зачем нам нужна такая роскошь в Швеции: торговля у нас с ней небольшая, главным образом бумажное сырье, бумага да древесина. К тому же не думаю, чтобы Стокгольм был важным центром в дипломатическом отношении.
На приеме мы отметили день рождения Гарри Синдена. Ему сегодня исполнилось сорок, но готов держать пари, что за последний месяц он постарел лет на двадцать. В целом прием прошел лучше, чем обычные дипломатические рауты, потому что сотрудники нашего посольства в Стокгольме оказались нормальными, милыми людьми, которые не корчили из себя дипломатов.
Во время приема шведский тренер Лассе Лилье интересовался, не соглашусь ли я поработать летом в их хоккейной школе. Возражений у меня не было. Существует большая разница между европейскими и североамериканскими хоккейными школами. Последние представляют собой летние спортивные лагеря с хоккейным уклоном. Обучение хоккею в таком лагере сводится у нас к минимуму: ребята проводят на льду два-три часа в день под наблюдением посредственных тренеров, которые фактически ничему их не учат. Ребята гоняют себе шайбу по полю. Лично я считаю, что мы недооцениваем нашу молодежь, многие действительно хотят учиться.
В европейских школах дело поставлено гораздо лучше. Здесь на тренировках отрабатывается техника, которая применяется затем во время двусторонних игр. Ребята занимаются хоккеем от семи до восьми часов в день, но это не означает, что все это время они играют на льду. Они занимаются физической подготовкой, теорией игры, смотрят учебные фильмы. Лассе сказал мне, что, по его мнению, вратарская техника – это единственное, что европейцы могут позаимствовать у североамериканцев. Интересно: русские говорили то же самое, а потом показали нам мистера Третьяка.
15 СЕНТЯБРЯ
У нас были еще две тяжелые тренировки. Я качусь все ниже и ниже. Для меня наступил самый тяжелый период. В Монреале и Ванкувере я тоже чувствовал себя не лучшим образом, но тогда я мог заставить себя работать. Сейчас дело обстоит иначе. Мысль о московских играх приводит меня в ужас. Похоже, и у остальных ребят они не вызывают энтузиазма. Мы устали, надо бы отдохнуть по-хорошему, да вот не получается.
Совершенно очевидно, мы допустили ошибку, взяв в Стокгольм всех игроков. Правда, тридцать пять хоккеистов – это как раз столько, чтобы проводить двусторонние тренировки и чтобы возникла хоть какая-то конкуренция за место в основном составе. В остальном же это решение несостоятельно. Многие из запасных поняли, что в Москве играть им не придется. Естественно, у них появилось желание поразвлечься, а это действует разлагающе на тех, кто играет или надеется сыграть. Потом окажется, кого-то из них все-таки поставят на игру – а он к этому не готов…
Возникли и проблемы психологического порядка. Когда планировали поездку в Швецию, предполагали, что это будет своеобразный восьмидневный отдых перед второй половиной матчей. То есть мы рассчитывали, что легко разделаемся с русскими еще в Канаде и немного передохнем. Получилось наоборот. Вместо того чтобы отдыхать, мы вынуждены в Швеции энергично готовиться к московским играм. И как это ни грустно, пока без особого успеха. Лично я думаю, что было неразумно уезжать из Канады на целых восемь дней. В поездке не отдыхаешь. А вечерами в номере как-то не сидится. Может, поэтому и тренировки проходят кое-как, и моральный дух команды падает. Подозреваю, что у Гарри и Ферги примерно такие же мысли.
Во время двусторонней игры провел в воротах двадцать минут и не пропустил ни одного гола. Впервые за несколько недель чувствовал себя хозяином положения. Я пробовал заставить нападающих забросить мне шайбу, когда я не выхожу из ворот, и у них ничего не получалось. Не покидать ворота мне, в частности, помогла разметка вратарской площадки на европейских хоккейных катках. В Северной Америке она имеет форму прямоугольника, и ее внешние углы позволяют вратарям ориентироваться по отношению к воротам. В Швеции и России вратарская площадка в виде полукруга. Поэтому я был просто вынужден оставаться в воротах, чтобы не потерять ориентировку. Эта ли причина или какая иная, но мне ни разу не пришлось вынимать шайбу из сетки – несомненный прогресс с моей стороны.