— До Морозова вы же пытались и Сушинского в этой роли использовать.
— Макс по сути своей — капитан, лидер. У него есть этот дух. Инея это придумал — он и до меня был капитаном. Это очевидно. Не использовать его в роли капитана или его ассистента — сложно. Если он не находится в одной из этих ролей, нужно с ним правильно построить диалог, объяснить, почему. А Лешка Морозов — настоящий русский парень. Он на роль капитана подходит как нельзя лучше. Хотя бы в силу своей коммуникабельности.
— Но вы не находите, что он слишком корректный и воспитанный для раздевалки с двумя десятками хоккеистов?
— У него огромный авторитет. Ребята его очень уважают. Это тоже нужно брать в расчет.
— Ковальчука видите в роли будущего капитана сборной — может, через несколько лет?
— Почему нет? Сейчас же он в «Атланте» капитан. И не просто так. Повторяю: он растет как личность. Меняется, мужает. Мне очень приятно с ним общаться как с человеком.
— Овечкин, Малкин, Ковальчук, Дацюк, другие звезды… В Ванкувере все они захотят много игрового времени, а оно не резиновое. Как будете «разруливать» эту проблему?
— Думаю, ребята все прекрасно понимают. Мы решим этот вопрос. Просто то время, которое будет им отведено, каждый должен использовать по максимуму.
— В Москве-2007 Овечкин был в четвертом звене. И его мама, в прошлом знаменитая баскетболистка и тренер, публично сказала после той бронзы: «Выигрывает команда, проигрывает тренер»…
— Я не отказываюсь от справедливости этой фразы. Так было, есть и будет. Кто ее придумал — не знаю. Можно с ней соглашаться, можно — нет. Но в случае, как мы строим работу, я бы не стал разделять команду на составные части. Мы единая семья. Однако то, что капитан покидает корабль последним, верно. Как и то, что тренер отвечает за результат.
— Готовы признать, что в чем-то с Овечкиным два с половиной года назад ошиблись? Может, тему партнеров по звену до конца не продумали. Или с функциями не разобрались…
— Нет, до сих пор считаю, что все было правильно. Целью молодых партнеров Саши по звену было выполнить черновую работу и доставить ему снаряды. И ведь он бросал. Очень много!
— Что же тогда не пошло?
— А почему у Илюхи в Квебеке до финала никак не выстреливало? У Сашки годом раньше было то же самое. Нельзя же сказать, что из-за пребывания в четвертом звене у Овечкина было мало игрового времени и он не бросал. Просто он был моложе.
— Как-то вы с ним пообщались после московского первенства, объяснились?
— Я не считал себя виновным в чем-то. И сейчас не считаю. Говорить по душам — это значит объяснить человеку, почему ты ошибся. А я не видел своей неправоты, а значит, и необходимости ее признавать.
— То есть разговора не было?
— Нет. У меня и конфликта с ним не было. И недопонимания — тоже. Все было нормально. Потом мы виделись в Москве, пересекались в ресторане. Но там не было никакого выяснения отношений по итогам московского чемпионата мира. В то же время с его стороны, конечно, могло быть какое-то недовольство. Всегда хочется большего, и понять это можно.
И еще один вывод: раз мы не выиграли то первенство, значит, где-то ошибка все-таки произошла. Фактор удачи тоже нельзя списывать. Неопытность на тот момент вратаря Сашки Еременко, нерациональные действия защиты в роковой момент в овертайме… Но это спорт, игра. Обвинять кого-либо в том поражении я никогда не буду.
— Не опасались, что после Москвы могут возникнуть проблемы с приездом Овечкина в Квебек?
— Нет. Совершенно. Потому что конфликта как такового не было. Ведь ребята в основе своей приезжают играть за сборную, а не за тренера. Поэтому не думал, что Сашка может отказаться.
И слава Богу. Он патриот своей страны, и этим надо гордиться. Сколько было упреков в 90-е, что, дескать, энхаэловцы такие-сякие, не приезжают, думают только о деньгах, забыли, кто их растил… Много же было таких разговоров!
— Значительная часть моей книги как раз об этом.
— А мы доказали, что они — истинные патриоты. И были такими! Просто нужно их уважать. Вот скажите: их кто-то прост говорить, что они поедут в Сочи, даже если НХЛ запретит своим игрокам участвовать в Олимпиадах? Этими разговорами ведь можно неприятности себе нажить. Да, у них есть вес, но все равно.
Кстати, это к затронутой нами ранее теме, меняются ли они за океаном. Да. Они начинают понимать, что значит быть свободными людьми. Привыкают к этому и иного положения вещей уже не представляют.
— Захаркин в одном из интервью признался, что две тройки в Ванкувере, если все будут здоровы, окажутся такими же, как на прошлых чемпионатах мира: «московское» первое звено Ковальчук — Малкин — Фролов и ударное сочетание Квебека Овечкин — Федоров — Семин. Так и есть?
— Это один из вариантов. Почему нет, если эти тройки доказали право на жизнь?
— Отчисление Семина перед Москвой послужило укреплению дисциплины? Это был не индивидуальный, а обще-командный акт?
— На тот момент я даже не думал, что это будет направлено на всю команду. Просто важно установить правила игры, по которым нужно работать. Да, жизнь может складываться по-всякому: возникают какие-то непредвиденные ситуации, но всегда есть возможность выйти на контакт. Ребята знают, что в любой момент могут мне позвонить. И это нужно делать: набери номер — и мы найдем точки соприкосновения.
Тогда же по-другому я поступить не мог. И наверняка это повлияло на команду. При этом мне было больно, потому что речь шла о сильном и талантливом игроке. Кто знает — может, с ним мы выиграли бы в Москве золотые медали?
— Но есть и обратная сторона: может, если бы он не прошел через отчисление в Москве, то не предстал бы таким блестящим хоккеистам год спустя в Квебеке.
— А если бы все развалилось, после Москвы нас бы сняли, и работали со сборной уже другие? И такое, наверное, могло быть!
Конфликта не было и с Семиным. Потому что мы разговаривали, и откровенно. Он уникальный игрок и классный парень, просто еще до конца недооцененный в НХЛ.
— Может, хорошо, что вы не в первый же год работы со сборной выиграли золото? Когда победы приходят легко, когда они не выстраданы — и уходят так же.
— Знаю одно: на тот момент мы очень хотели победить. Никогда не думаешь, что надо сейчас проиграть, чтобы выигрывать потом.
— Я слышал, что вы используете специальные продуманные методы для сплочения команды. Перед выходам команды на лед все вместе складывают ладони…
— Есть разные методы и наработки. Они существуют во всем мире. В том числе и это.
— А то, что в Москве на разные матчи первыми на площадку выходили разные звенья — из той же серии?
— Да. Мы стараемся реагировать на команду, и у нас на этот счет есть разные задумки.
— Известно, что Федоров не хотел выходить к вам с Захаркиным, когда вы желали поговорить с ним в Вашингтоне после матча его «Кэпиталз». Не было у вас желания плюнуть и уйти, потому что вы себя, грубо говоря, не на помойке нашли и не хотите унижаться до того, чтобы кого-то упрашивать?
— Нет. Мы прекрасно знали, от чего это шло. И в любом случае должны были поговорить с Сергеем и дождались бы его. В конечном счете мы поняли друг друга. Как нормальные цивилизованные люди, дали возможность человеку сделать все свои дела, никуда не спешили. Приехали, чтобы посидеть, поговорить. И сколько бы ему ни нужно было времени для необходимых для профессионала вещей, к примеру массаж, мы без проблем подождали бы и час, и два. Потому что профессиональное отношение человека к себе нельзя не уважать.