Затем работал Забродский тренером в клубе «Регле», а с 1970 по 1973 год был главным тренером знаменитого стокгольмского «Юргордена», а начальником команды в тот момент являлся легендарный защитник этого клуба, не так давно ушедший из жизни Роланд Стольц.
— В те годы на шведском хоккейном троне безраздельно властвовал «Брюнес» из города Евле, это был действительно местный «суперклуб», но «Юргорден» есть «Юргорден», и в команде было немало классных игроков. Ну а потом я стал тренером в Королевском теннисном зале. И даже организовал с двумя сыновьями теннисную школу.
Попросил я Забродского назвать лучших, по его мнению, хоккеистов по игровому амплуа за все времена европейского хоккея. Ну, хотя бы послевоенного. Задумался бывший суперфорвард:
— Трудно, очень трудно. К тому же, я не могу уже столь внимательно смотреть за ходом последних чемпионатов. Вратарь, пожалуй, Модры. И не потому, что я сам играл вместе с ним. Богумил был первым европейским голкипером, который стал играть в манере канадских вратарей, то есть был первопроходцем. Пара советских защитников Трегубов — Сологубов. Среди нападающих вне конкуренции Бобров, еще швед «Тумба» и, наверное, Фирсов.
— А сборная Чехословакии всех времен?
— Все тот же Модры, в свое время очень сильным защитником был Карел Гут, впоследствии — председатель Федерации хоккея ЧССР, защитник Франтишек Поспишил. Из нападающих выделю Иозефа Голонку, Станислава Конопасека и Владимира Мартинеца.
А лучшим хоккейным тренером Забродский считает шведа Арпе Стремберга, с которым он был в дружеских отношениях.
— Арне был огромным энтузиастом хоккея и жил только хоккеем. Мы могли начать разговор с ним о хоккее в пять вечера и закончить в три ночи. А когда он просыпался, все опять начиналось с хоккея. Он знал всех игроков и тренеров по именам, и не только в Швеции, читал всю хоккейную литературу, наладил выпуск специализированных хоккейных книг в Швеции, словом, создал национальную хоккейную школу и заложил хоккейные традиции в этой стране. Это был подлинный первооткрыватель, такое подвластно немногим. Вот почему в Швеции живет, и, убежден, будет жить вечно имя Стрёмберга.
— А Анатолий Тарасов, он ведь тоже был огромным энтузиастом хоккея?
— Да, это так. Но Тарасов был жестким человеком, как раз таким, каким и должен был быть в условиях того режима. С его методами ему было бы очень трудно работать, в той же, скажем, Швеции. Тарасову нужна была жесткая дисциплина и беспрекословное подчинение, иначе ничего бы не вышло. Но, без всякого сомнения, Анатолий Тарасов, которого я знал лично, был великим тренером. И Аркадий Чернышев, мой добрый знакомый. Он был выдающимся тренером и прекрасным, интеллигентным человеком. И, кстати, — напомнил Забродский, — это ведь Чернышев был старшим тренером сборной СССР, которая выиграла самый свой первый чемпионат мира в 1954 году, здесь, в Стокгольме.
Я спросил Владимира, что он думает о нынешнем российском хоккее, может ли он достичь тех же высот, что и советский?
— В основе успехов советского хоккея, — отвечал Забродский, — лежало несколько факторов. Существовала жесткая дисциплина, что облегчало тренерам работу с хоккеистами. Это делало возможным проведение отлично организованных и весьма интенсивных тренировок. И была отлажена селекционная работа по всей огромной стране. Советским тренерам удалось за сравнительно короткий период, в 15–20 лет, отыскать и воспитать фантастические хоккейные индивидуальности, не индивидуалистов, а именно индивидуальности. Много, много ярких игроков, один лучше другого. На мой взгляд, в СССР было хуже с вратарями до тех пор, пока не появился Владислав Третьяк. Коноваленко, правда, тоже был хорош.
— Но всё же, — настаивал я, — что нужно, чтобы сборная России стала побеждать? Вот говорят, что этому мешает отъезд лучших российских игроков в Канаду и США. Но ведь и чехи едут за океан, а тем не менее сборная Чехии — олимпийский чемпион–98, и три раза подряд выигрывала мировые первенства?
— Мне кажется, что мои соотечественники побеждают благодаря более гибкой тактике, они похитрее соперников. При равных в целом силах эти факторы приобретают решающее значение. При том, что школа, заложенная много десятилетий назад, сохранилась.
Да, школа… А кто стоял у ее истоков? С горечью в голосе напомнил мне Забродский о хоккейных личностях Чехословакии, закладывавших основы той школы. Тех, кто трагически погиб в авиакатастрофе над Ла — Маншем.
— Авторитарной системе, — вздохнул Забродский, — особенно свойственна высокая степень бюрократизации. Сборная наша летела на матчи в Лондон через Париж, где сыграла игру со столичным «Рэсингом» — в те годы французы уже играли, и прилично, в хоккей. И вот у группы наших хоккеистов возникли проблемы с английскими визами, что–то недоглядели в Праге чиновники, те, кому надлежало заниматься этими вопросами. В результате сборная улетела, а шестеро игроков остались дожидаться виз, а потом были вынуждены лететь в британскую столицу чартером. И этот самолет упал в Ла — Манш. Погибли мой постоянный партнер нападающий Трояк, защитник Чтовик, нападающий Штибор, защитник Шварц, второй вратарь Ярковский и защитник Покорны. Случилась эта трагедия накануне мирового первенства 1949 года, и несмотря на такую потерю — ведь погибла треть — команды, сильнейшие игроки — мы выиграли мировой чемпионат 1949 года. В том числе победив со счетом 3:2 канадцев, с которыми сыграли вничью в Санкт — Морице. Вот какой сильный был хоккей, с большим потенциалом.