Вот такой эпизод. С Николаем Павловичем мы встретились впервые не по радостному событию: на Ваганьковском кладбище 17 апреля 2002 года отмечалось 10–летие кончины Аркадия Ивановича Чернышева. Собрались тогда многие выдающиеся хоккейные личности, почитатели футбола и хоккея, и там, к слову сказать, я впервые узнал, что Аркадий Чернышев имел звание заслуженного мастера спорта по футболу. Да, да, по футболу, а вовсе не по хоккею, как может подуматься. Там–то и познакомил меня Николай Семёнович с Родиным и мы договорились о встрече.
А встретились нескоро, лишь в конце ноября 2003 года, и поговорили по душам.
— Я считаю, — прямо сказал мне Родин, — что в нашем хоккее было три выдающихся тренера: Чернышев, Тарасов и Эпштейн. У каждого была своя схема игры, тактика своя была, свое видение хоккея. Вообще в начале нашего хоккейного пути у нас было много отличных тренеров — Егоров, Кострюков, Богинов. Но эти трое были столпами.
Интересный разговор у нас вышел. Память у Родина отменная, судьба интересная, накрепко связанная с футболом и хоккеем. Родился он в 1929 году в деревне на рязанщине. Интересно, что еще его дед был связан с ледяной, скажем так, профессией. Зимой ездил в Москву и подрабатывал на стадионах, в том числе и на Потылихе, у завода «Каучук», где был стадион и где дед заливал лед. Едва ли мог он предвидеть, что его внук через много–много лет тоже будет играть на этом поле. Отец тоже стал ездить с дедом, лед заливали для игры в русский хоккей, для конькобежцев, ну и конечно для массового катания.
— Меня привезли в Москву в возрасте трех–четырех месяцев, с тех пор я и стал почти коренной москвич, — улыбается Николай Павлович. — А отец в один из таких своих заездов устроился работать на стадионе «Пищевик». Сейчас этот стадион носит название «Автомобилист». Отцу дали комнату в общежитии, и я фактически вырос на стадионе. Сколько себя помню, все время на коньках. Когда началась война, стадион, конечно, не функционировал, вновь на нем начали поигрывать где–то в конце 1943 года. В первые военные годы стадион был перекопан, блиндажи соорудили, ну, а когда потребовалось, то быстро все спортивные сооружения восстановили.
Первые свои шаги в спорте делал Родин на футбольном поле. Стадион арендовало общество «Трудовые резервы», и первым тренером будущего «химика» был знаменитый Гавриил Дмитриевич Качалин, один из лучших в истории отечественного футбола тренеров. Достаточно напомнить, что это под руководством Качалина сборная СССР в 1960 году, в Париже, выиграла самый первый Кубок Европы.
— Мы его звали дядя Жора, — улыбается воспоминаниям о минувшем Родин. — Человек Гавриил Дмитриевич был исключительный, подлинный интеллигент, голоса никогда не повышал. А мы все боялись, страшно боялись пропустить его занятия. Настолько они были интересны и увлекательны. Затем «Трудовые резервы» стали играть на полях в Лужниках, на берегу Москвы–реки. Играли мы на первенство Москвы.
Позже, уже в 1948 году на «Пищевике» была создана команда мастеров класса «Б», и тренером там был Виктор Константинович Шиловский, известный мастер, выступавший за основу киевского «Динамо». Он меня и пригласил играть за команду мастеров класса «Б», на сборы мы ездили в подмосковную Баковку. В те годы это все были отдаленные дачные места. А потом «Пищевик» распался, и меня взяли в московское «Торпедо» в полузащиту. Тренером был Николай Николаевич Никитин. Три с половиной года отыграл я в «Торпедо», — качает головой Николай Павлович. — Немалый срок, однако. Все же высшая лига, класс «А». Это уже был другой совсем уровень. Играл я вместе с Василием и Георгием Жарковыми, двумя Пономаревыми — Виктором и Александром, знаменитым Гомесом. А вратарем у нас тогда был Запрягаев Боря, тот самый, который потом в хоккейных воротах команды «Крылья Советов» стоял. Приличная, как видите, была команда, могла обыграть любой клуб».
А в 1950 году поступил молодой футболист в университет на юридический факультет. Причем, па дневное отделение!
— Учился я на одном отделении с Михаилом Сергеевичем Горбачевым, и когда началась под его руководством перестройка, то подумал я, почесав затылок: надо же, вот ведь как в жизни бывает! Мой друг Борис Филимонов был секретарем парторганизации курса, и Горбачев, «ударявший» по комсомольской линии, частенько к нему захаживал. В команде год не знали, что я учусь в университете. Порядки тогда были такие: или футбол, или что другое. И я помалкивал. В 1952 году я ушел из «Торпедо» и год почти не играл нигде, пока не пристроился на мясокомбинате им. Микояна. Вот там меня и нашел Эпштейн и пригласил в Воскресенск. За мясокомбинат играли многие ребята, кстати, и Коля Сологубов оттуда был. Витя Федичкин тоже оттуда, вторым вратарем у нас играл. Ух, головорезы были настоящие, попробуй кто только тронь кого из наших–то!