Глубоко дышу, крутясь, пока иду по дороге, бросая взгляды в разные стороны. В окнах не горит свет, а с чего бы вообще ему гореть? Только ненормальные не спят в будни в такой час. И да, я не против быть одной из них, если всё это время будет подарено одной мне. Именно, ночь — это мое личное «пространство».
Автоматические стеклянные двери разъезжаются в разные стороны, позволяя мне войти без особых трудностей, поэтому улыбаюсь охраннику, который вот-вот готов отправиться в страну сновидений, оставив свой пост. Прежде чем отправиться искать «книгу на эту ночь», я беру себе горячий латте в стакане, сразу же делая глоток, и наслаждаюсь горьким привкусом, с настоящей легкостью на душе уже бредя вдоль стеллажей с продуктами. Мне не нужно читать таблички, чтобы ориентироваться, уже не в первый раз здесь провожу время, так что иду в самый конец, туда, где обычно скупаю канцелярские принадлежности. Не поверите, но по пути мне попадаются люди, одиноко бродящие между полок. Думаю, это те, кто считает, что закупаться ночью — дешевле. Так и есть. Здесь действует скидка для «ночных шопоголиков». Сворачиваю в книжный отдел, пытаясь понять, какой жанр мне особо хочется прочесть этой ночью, но решаясь остановиться на старой-доброй классике, я иду в конец отдела, немного смутившись, увидев стоящего ко мне боком человека в черной кофте. Его голова скрыта под капюшоном и, судя по выглядывающему козырьку, кепкой. В одной руке он держит книгу, в другой черный скейт с ярко-зелеными полосами. Сильнее натягиваю на лицо капюшон, подойдя к полкам с классической литературой, и взглядом бегаю по названиям и авторам, ища что-то подходящее. Эдгар По. Меня не тянет на пугающую атмосферу. Джек Лондон? Нет…
По мере продвижения вдоль полок, я всё больше убеждаюсь, что найти что-то подходящее будет сложно, пока не натыкаюсь на современную литературу. Книга стоит боком, но на корешке нет названия или автора. Беру её, немного смутившись. Простая темно-синяя обложка, без каких-либо данных. Открываю первую страницу, но так же ничего, кроме знака охраны авторского права не обнаруживаю. А, ещё есть издательство. И всё. Ни названия, ни какого-то описания. Хмурю брови, но продолжаю листать книгу, натыкаясь то на стихотворения, то на короткие предложения, то на целые рассказы. Открываю семьдесят восьмую страницу, остановив взгляд на одной единственной строчке, отделенной от других тремя звездочками сверху и снизу:
И мрак ей верный друг.
Кошмар, и свет, и дождь из звёзд.
Наклоняю голову к своему плечу, немного растерявшись. Это даже на хокку* не похоже. Вновь листаю книгу, полностью растерявшись, ведь, как можно издавать что-то, не указывая автора? Какой из этого толк?
Вновь открываю первую попавшуюся страницу, читая:
Подними глаза.
Мир играет для тебя.
Не знаю, что именно вызывает на моем лице слабую улыбку, но я уверенно листаю книгу, практически убедившись, что должна взять это «нечто». Мой взгляд замирает на пустой странице лишь с одним, коротким словом.
Обернись.
По всему телу проходит электрический разряд, вызывающий мурашки на коже под кофтой. Я внезапно вспоминаю о человеке, что стоит позади меня. Он так тихо себя ведет, что…
Хмурю брови, уставившись в книгу, но не думаю проверить безумную догадку, которая внезапно образовалась в голове. Быстро разворачиваюсь, поспешно убегая прочь в сторону касс, чтобы расплатиться. Кто бы не написал эту книгу, он был явным чудаком, а я всегда рада таким, так что это «чтобы-оно-не-было» должно оказаться на полках моего книжного шкафа.
Расплачиваюсь, быстро покидая здание магазина, спешу, хотя причина моей паники в такое время мне не понятна. Я ведь не уверена, что это был именно он, так, к чему такая спешка?
Ночь — время, когда я существую для себя, — это нечто интимное. Как чертовски глупо звучит, но что правда, то правда. И не позволю кому-то вот так разрушить мою «романтику».
Перебираю ногами, добираясь до дома быстрее, чем хотелось бы, при этом успеваю прочесть пару страниц, и, как ни странно, начинаю искать смысл в предложениях и словах, в которых он на первый взгляд отсутствует, так что чтение затрудняется.
Поднимаюсь на крыльцо, дергая ручку двери, но замираю, прислушиваясь, когда за мной слышу странный звук. Словно что-то катится с большой скоростью по дороге, но не оборачиваюсь, борясь с мурашками, что вновь бегут по спине, когда звук отдаляется. Так же быстро. Поворачиваю голову, успев зацепить отдаляющуюся фигуру до того момента, как парень сворачивает за угол на другую улицу. Слабо хмурю темные брови, коснувшись краем стаканчика губ.
Странный тип.
***
Школьные коридоры разрываются от громкого звонка, что напрягает мышцы моего тела, заставляя торопиться. Пытаюсь уложить все ненужное в шкафчике, при этом держа в одной руке книгу, от которой никак не могу оторваться. Это сложно назвать литературой, но написанное привлекает своей неоднозначностью. Или, быть может, я просто пытаюсь во всем искать суть. Моя собственная больная фантазия.
Ученики расходятся по кабинетам, чтобы не попасть в руки мистера Вудфу — дежурного учителя на этой неделе, который ловит всех опоздавших и отводит в кабинет секретаря, чтобы те писали объяснительные. И, дабы не оказаться в их числе, я закрываю шкафчик, торопясь в сторону кабинета физики. Черт, кажется, у меня скоро начнется приступ истерического смеха, ведь как только какой-нибудь учитель заболевает, в качестве замены нам ставят предмет мистера Морти. Ирония, самая настоящая и беспощадная. Хочу свернуть за угол, но ноги «въедаются» в сверкающий бледный пол, когда передо мной останавливается высокая фигура. Мне не нужно поднимать глаза, чтобы понять, кто это.
Рикт. Точно, его зовут Шон.
Делаю шаг в сторону, чтобы обойти, но и парень поступает так же, вот только нарочно не дает мне пройти, знает ведь, как учитель «любит» меня, и его особое отношение постоянно сказывается на моей успеваемости. А если я опаздываю, так это настоящий «красный» день календаря. Весь коридор уже поник в тишине, а голоса строгих учителей звучат эхом по всей длине. Хмурю брови, но голову не поднимаю, ожидая, что намерен делать Шон, который вдруг как-то грубо касается моих волос, взяв пальцами прядь, отчего мои губы приоткрываются, выпуская тяжелый, полный обречения вздох. Прижимаю книгу к груди, с полным повиновением готовлюсь вытерпеть то, что он хочет сделать, но парень явно не спешит. Его ровное дыхание касается моей макушки, так что вся кожа бугрится от неприятного ощущения. Сжимаю зубы, отчего челюсть напрягается, не шевелюсь, желая, чтобы поскорее покончить с этим, но пальцы парня внезапно скользят вниз, к моей щеке, и это прикосновение вызывает боль в груди. Мой напряженный взгляд сосредоточен на белых кедах, а сердце сжимается, отчего начинает биться медленнее. Хмурю брови, когда Рикт проводит пальцем по моей щеке к скуле, больно надавливая на кожу.
— Сдохни, Хоуп, — его голос звучит тихо, но этот шепот для меня подобен крику в большом пустом помещении. Проглатываю обиду, дернув головой, и сутулюсь, быстро обходя парня, чтобы уже попасть в кабинет. Уж лучше терпеть мистера Морти, чем это. Я, черт, совсем не понимаю! Что я ему сделала? Что я сделала всем им?!
Переступаю порог кабинета, не взглянув на учителя, который взрывается гневными комментариями в мою сторону. Прохожу к своему месту, слишком громко садясь на стул, и бросаю рюкзак на пол, повернув голову, когда в класс заходит Шон с таким видом, словно «всё нормально, я черт возьми, всем желаю смерти, в этом нет ничего странного». Вновь смотрю на книгу, которую укладываю на колени, открыв на той странице, где остановилась при последнем чтении. Пытаюсь сконцентрироваться на словах, уйти глубоко в себя, чтобы успокоить бушующие эмоции и привести сердцебиение в порядок, иначе прямо здесь… Прямо здесь сломаюсь. Не хочу, чтобы кто-то видел меня такой. Это лишь пополнить список причин издевок надо мной.