Свой перечень удовольствий предоставлял даже холодный царственный Вайсдорф. Там сторожевые големы неодобрительно смотрят на посторонних, там стражник, ничуть не робея перед ведьмовским клеймом, может отвесить хороший подзатыльник, но там определенно есть, на что посмотреть. Роскошные дома оберов, все сплошь из мрамора, белого и розового, и изящные как дворцы. На каждом втором механические часы, а аутовагены, колесящие по Вайсдорфу, напоминают скорее прекрасных механических лебедей, чем громыхающие коптящие повозки, как в остальном Брокке. Там зачарованные фонтаны извергают ввысь струи ароматных масел и вина. Там статуи великих алхимиков и магов прошлого крутятся на своих постаментах, как фигурки в часах. А уж если найти не забранное шторой окно какого-нибудь дворца и украдкой глянуть внутрь…
Грейстэйл? Смрадоград? Унтерзон?
Дьявол, едва ли она сейчас в форме для серьезных похождений. Что ей сейчас по-настоящему надо, так это отдых. И, может, еще немного жратвы, чтобы скулящая от голода утроба соизволила заткнуться до вечера. Холера повела носом, точно бродячая собака. Отдых. Жратва. Где это все можно раздобыть, и поближе, да еще так, чтоб не подвергать свою шкуру опасности? Да еще и занять пару лишних часов своего никчемного времени?
Она сразу ощутила себя легче, потому что ответ пришел сам собой, соткался из пустоты, точно узор чар. И чтоб его прочитать не требовались великое знание ведьминского искусства.
Без сомнения — Руммельтаун.
Холера никогда не находила удовольствия в посещении ярмарок, даже в детстве, когда это событие зачастую служило главным праздником в году. Да, на ярмарках обычно бывало много такого, отчего стоило разинуть рот, однако Холера всегда ощущала себя там просяным зерном, угодившим в кадку с рожью.
Грязно, шумно, муторно, под ногами скрипит жухлое сено и раздавленная скорлупа, отчаянно несет скисшим молоком, лошадиным потом, мочой, гарью, дрянным кислым тестом, крашенной кошенилью тканью, пивом, помоями, палеными перьями, уксусом…
Руммельтаун, давно отвоевавший себе обособленный закуток почти на верхушке того исполинского каменного пениса, что звался горой Броккен, тоже был порядком шумным местом, но шумным на особый манер. Оказавшись здесь, Холера ощущала себя так, словно забрела не в торговые ряды, а в разбитый прямо посреди города лагерь ландскнехтов. Может, из-за кричащей пестроты палаток, которые в самом деле походили на разряженных в свои лучшие тряпки разбойников, возвращающихся с очередной войны.
Здесь никто не хватал тебя за руки, пытаясь всучить лежалый товар, здесь не было принято шумно торговаться, здесь не украшали ограду отрубленными кистями воришек. В Руммельтауне знали цену не только товару, но также продавцу и покупателю. Если звенит в кошеле серебро, будь как дома, Руммельтаун встретит тебя, точно дорогого гостя, развлечет, утешит и накормит. Щедрости в нем было больше, чем во многих адских баронах и герцогах. Даже если ты бедная ведьма с парой медяков в кармане, Руммельтаун не прогонит тебя вон, можешь хоть весь день разглядывать товары, открыв рот и гадая, из какой части света и для какой надобности они прибыли в старый добрый Брокк.
Прилавки с магическими гримуарами Холера обошла, не удостоив их даже взглядом, они не заслуживали внимания ведьмы, имеющей за спиной хотя бы пару кругов университетского обучения. Переплеты из сморщенной человеческой кожи, тусклые медные замки, бархатные закладки из траурного крепа, сернистое зловоние слипшихся страниц, изобилующих всякими мерзостями… Всем этим можно было впечатлить разве что школяра, видевшего демона лишь на гравюрах, которому впору рисовать мелом на мостовой классики вместо пентаклей[17].
Все таинственные ритуалы, описанные в них, были ложью от начала и до конца, сущей абракадаброй, призванной впечатлить несведущего и возбудить алчность в скряге. Демоны, покорно приносящие заклинателю горшки с золотом и самоцветами, обучающие всем мудростям и языкам, сладострастные суккубы, жаждущие ублажить своего повелителя, источающие благовония вместо пота… Холера, не скрывая презрения, хохотнула, минуя череду гримуаров с многозначительными и зловещими заглавиями вроде «Эхо в лабиринте» всемирно известного алхимика Максимилиана Фрауса или «Страж-демон» великого профессора-демонолога Акселя цу Пьерхофф. Может, она не была самой прилежной студенткой в Брокке, но даже она не стала бы использовать эти магические труды в ином качестве, чем как подтирку для жопы. Если бы все эти Фраусы и Пьерхоффы увидели хоть малую толику тех сил, знакомством с которыми щеголяли, мгновенно истекли бы кипящей мочой в собственные сапоги.
17
Пентакль — пятиконечная звезда, вписанная в окружность, распространенный оккультный символ, часто использующийся в ритуалах призыва демонов.