— Рука…
Ободранное и грязное запястье было вывернуто под неестественным углом и торчало, точно корень. Холера не стала тратить много времени на осмотр. Даже если бы она умела оказывать первую помощь, время для нее было явно неподходящим.
— Наверно, вывих. Плевать. Забудь про нее.
— Забыть про руку? — проскрежетала Ланцетта, с трудом поднимаясь на ноги.
— А что, у тебя на этот вечер были романтические планы с ее участием? — Холера адресовала ей особенно похабную ухмылку, не забывая в то же время отплевываться от скрипящей на зубах земли, — Напомни, я одолжу тебе хороший медный пестик для варенья. Он ничуть не хуже, только понадобится таз с теплой водой, немного топленого гусиного жира, каплю лавандового масла…
Ланцетта, стянув с себя ремень, со стоном привязала вывихнутую руку к груди.
— Пестик? Сука, до чего больно… Тебе не жалко будет с ним расстаться? Небось, он был твоим первым кавалером в Брокке. И единственным, не наградившим тебя букетом воспоминаний!
Холера смиренно опустила глаза.
— Да, но не переживай из-за этого. Мы с ним разорвали отношения, когда я увидела, в каких местах им ковыряется Гаста…
Под градом из камней и комьев земли они добрались до противоположной стены улья. Сфексов здесь почти не было, те, что пережили бомбардировку, спешили укрыться среди глубоких ходов и камер в глубине улья. Тот лаз, к которому двигались, поддерживая друг друга Холера и Ланцетта, они, должно быть, не воспринимали как путь к спасению. Для них, полулюдей полу насекомых, Броккенбург не служил убежищем, лишь территорией для охоты.
Никто не пытался преградить им путь, никто не таился в темноте. Единственный сфекс, которого они встретили по пути, был раздавлен каменной глыбой размером с тыкву и растерянно сучил сухими лапками по земле, пытаясь запихнуть внутрь лопнувшей грудной клетки хлюпающие пузыри собственных легких. Интересно, насекомые способны чувствовать боль? Или, может, они только учатся этому?..
Проходя мимо раздавленного сфекса, Холера безотчетно сдержала шаг. Его облепленные желтой кожей кости скрипели, как крылышки кузнечика, но не могли оторвать изувеченное тело от земли. Но даже умирая он не выглядел отчаявшимся или страдающим. Полупрозрачные глаза равнодушно взирали на мир, который ему суждено было покинуть, не выказывая тревог.
Забавно, подумала Холера, прищурившись. В мире существует до черта тварей, кроме человека. Гарпии, вьющие свои гнезда в заброшенных домах и норовящие нагадить тебе на голову. Слизняки-фунги, обитающие в сточных каналах и погребах, для которых запах разложения слаще розового варенья. Круппели, монструозные чудовища, скрывающиеся от света, способные свести с ума одним только своим видом. И другие, много других. Гигантские змеи из Любека, кровожадные цверги из нюрнбергских катакомб, а еще блемии, сциоподы, агростины, ахероны, бакхауфы, кобольды, нахцереры, турсы…
Однако ни с кем из них князья Ада не заключают договоров. Никому не предлагают толику своего могущества. Возможно, не потому, что те не достигли достаточно уровня развития, чтобы понимать смысл сделки, как принято считать. Возможно… Холера хмыкнула. Возможно, они просто не умеют чувствовать боль и обреченность так, как чувствует их человек. И потому не представляют для демона интереса. У них просто-напросто нет той валюты, которую они привыкли взимать.
— Что вылупился? — спросила она раздавленного сфекса, наслаждаясь его беспомощностью, — Пропал аппетит? Хочешь, дам напоследок облизать свою задницу?
Сфекс со скрежетом разомкнул треснувшие челюсти.
— Ежели это будет возможным, смиренно прошу явить почтенному обществу взаимосвязывающую причину всех наших дальнейших упований. В противном случае непредставимым видится тот, кто волею случая…
Его вырванные из тела легкие хрипели и булькали, надуваясь и обмякая, но он, кажется, даже не замечал этого. Спешил что-то сказать, будто надеясь, что на неизвестном ему человеческом языке, который он умел лишь имитировать, ему удастся произнести просьбу о помощи.
— О чем скрипит эта блоха? — осведомилась Ланцетта, пристально глядя на корчащегося сфекса.
— Ты его не узнала? Это тот старик с поверхности.
— Да? — Ланцетта ухмыльнулась где-то за ее спиной, — Что ж, в таком виде он нравится мне куда больше. Ну и что он делает?
— Пытается изображать человека. И так же паршиво, как раньше. Забавно…
— Что тебе кажется забавным?
Холера наклонила голову. Не для того, чтобы лучше расслышать бессмысленную болтовню раздавленного сфекса, а чтобы свежесформировавшаяся мысль закатилась в нужную лунку, как бильярдный шар.