— Уууууууууууууу-юй-юй! — произнесло существо, мгновенно оценив ситуацию. Затем, полуподковыляв, полуподкатившись к корням кровожадного дерева, существо плюхнулось на тощие ягодицы, вперило в дерево блеклые, похожие на блюдца глазища и принялось выпевать заклинания, показавшиеся Фрито приступом сухого кашля:
Произнеся эти слова, потасканный призрак поднял кверху паучью лапку, соорудил из двух пальцев волшебный знак «V» и изрыгнул последнее, исполненное жути заклятье:
Колоссальное растение содрогнулось, кольца его корней осыпались с несчастных жертв, точно вчерашняя вермишель, а сами жертвы с радостными воплями вскочили на ноги. Словно зачарованные, наблюдали они, как огромное зеленое страшилище скулит и в приступе злобы сосет свои пестики. Хобботы поспешно оделись, и Фрито с облегчением нащупал Кольцо, как и прежде, надежно соединенное скрепками с карманом рубашки.
— Спасибо вам, — хором пропищали хобботы, виляя хвостами, — спасибо, спасибо!
Но спаситель их ничего не ответил. Словно бы и не ведая об их присутствии, он вдруг затвердел, совершенно как дерево, и сдавленно произнес: «Гха, гха, гха!», между тем как зрачки его то распахивались, то складывались наподобие нервного зонтика. Колени бедняги согнулись, разогнулись, вновь подогнулись, и в конце концов он рухнул на покрытую мхом землю, сжавшись настолько, что превратился в ком отчаянно хлещущих по сторонам волос. Пена пошла у него изо рта, а сам он завыл:
— О Боже, уберите их от меня! Они фезде, фезде, зеленые! Аггр! Оггр! ОБожеБожеБожеБожеБожеБожеБожеБоже!
При этом он истерично молотил себя по чему ни попадя.
Фрито изумленно заморгал и схватился за Кольцо, но передумал и надевать его не стал. Срам, склонившись над распростертым по земле чудиком, ухмыльнулся и протянул ему руку.
— Прощеньица просим, — сказал он, — вы не подскажете, как нам отседова… — О, нет-нет-нет! Глядите, фон они! Фезде, фезде! Не подпускайте их ко мне!
— Кого не подпускать-то? — вежливо поинтересовался Мопси.
— Ииих! — взвизгнул пораженный ужасом незнакомец, ткнув перстом в собственную голову. Затем он вскочил на покрытые мозолями ноги, нагнул голову, ринулся прямиком к поцелуйному дереву и, с разбегу боднув его, без чувств рухнул к ногам перепуганных хобботов. Фрито, стянув с головы шляпчонку, зачерпнул из ближайшего ручейка водицы и приблизился к несчастному, но бесчувственное тело внезапно выкатило похожие на мраморные шарики зенки и завизжало пуще прежнего.
— Нет, нет, только не фоду!
Фрито в испуге отскочил, а костлявое существо кое-как привстало, опираясь на кулаки и ступни.
— Но фсе рафно спасибо, — сказал незнакомец. — Это у меня кайф так фыходит.
И протянув Фрито грязную руку, удивительный незнакомец ухмыльнулся во весь свой беззубый рот:
— Тим Бензедрин, к фашим услугам.
Фрито и все остальные чинно представились, продолжая оглядываться на поцелуйное дерево, вновь уставившееся на них всеми своими тычинками.
— Ую-юй, фы, это, его не бойтесь, — хрипло отдуваясь, сказал Тим, — обиделось, понимаешь. А фы, парни, фыходит, не здешние?
Фрито сдержанно сообщил, что они держали путь в Гниль да заблудились.
— Вы не могли бы показать нам туда дорогу?
— Ую-юй, ясное дело, — рассмеялся Тим, — раз плюнуть.
Только, это, сначала ко мне на хазу заскочим, я фас с марухой моей познакомлю. Костяникой зфать.
Хобботы согласились, ибо запасы картофельного салата у них вышли. Они подхватили мешки и, сгорая от любопытства, пошли следом за Бензедрином, которого мотало из стороны в сторону и который по временам присаживался вздремнуть на подходящий камушек или пенек, давая хобботам возможность подтянуться. Так они безо всякого смысла кружили среди деревьев, а Тим Бензедрин хрипло и весело орал новую песню: