- Это, случайно, никак не связано с запретом продажи и покупки рабов на территории Империи? По-моему даже транзит рабов по территории...
- Умный мальчик, - пробормотал дроу.
Я же только кивнул:
- Ты же знаешь, что женщины у нас рождаются очень редко, причем они все рождаются нормальными, в физическом плане...
- А в умственном? - быстро вставил маг.
Я немного помялся. Боюсь, что эта короткая заминка не ускользнула от внимательных глаз. Тем не менее я уверено продолжил:
- И в умственном тоже. Более чем нормальные.
- А сейчас есть рожденные у вас девочки, - с какой то жадностью поинтересовался Маг.
- Есть, разумеется, - обиженно сказал я и больше ничего не успел добавить, мимо нас промчался пацаненок с острыми ушами, но только не эльфийским, а, скажем, рысьими; с черными острыми когтям; нос сросшийся со ртом и остро вынюхивающий незнакомые запахи. Бросив на нас мимолетный взгляд вертикальными зрачками, он со всей возможной скоростью почапал дальше. Однако эт ему не удалось. Из-за того же поворота вырулила запыхавшаяся обыкновенная девчонка.
- Стой, Тигра! - звонко выкрикнула она. Пацаненок, услышав голос, вжал голову в плечи и наоборот, наддал так, что снег полетел из под простеньких зимних чунь. Мои гости, оторопев, наблюдали за открывшейся картинкой. Девочка прокричала еще раз:
- Стой! Все папке расскажу, что ты ничего недоделав из дому убежал!
Пацанчик, тем не менее, не обращал на нее никакого внимания, он почти добежал до того угла, около которого мы проезжали и такая надежда была написана на его лице, что невольно вспоминались приговоренные к смертной казни и ожидающие Королевского помилования. Поскользнувшись он почти вписался в поворот, когда девочка вытянула руку вперед и повела ею вверх. Ребенок повис в воздухе, очень похожий на котенка, взятого за шиворот. Был бы хвост, он бы поджал его между ног к груди. У гостей отвалилась челюсть. Маг бормотал что-то вроде: "Это невозможно. Так рано способности не могут просыпаться. Дети вообще не могут владеть магией". Девочка подошла за братишкой и независимо поздоровалась:
- Здрасьте, дедко Митрич!
- Здравствуй, пигалица! - с улыбкой в голосе сказал я.
- И ничего не пигалица, - девчонка независимо повела плечиком, так же как делает взрослая женщина, означающий что-то типа: ах оставьте, ничего вы не понимаете в колбасных обрезках и в этой тяжелой жизни; и вообще... все мужики сволочи, а носить нечего. Вот ведь соплюха. Ведь никто их не учат, сами откуда-то умеют.
- Ну не пигалица, - послушно согласился я. - Чего Тигру гоняешь? Али непотребство какое сотворил?
- Ничё я не сотворил, - пробурчал висящий пацаненок, - я толь...
Девочка моргнула и пацаненок замолчал, как-будто ему воткнули кляп в рот.
- Он дрова не сложил и шкуры отказывается мне помочь в дом затаскивать, - наябедничала она, искоса поглядывая на незнакомцев.
- Да, что ты говоришь!? - подивился я и повернулся к пацаненку. - А ты, что скажешь?
Тот молчал, но было видно, что сказать пытается. Сурово посмотрев на девчоночку, я нахмурив брови указал на Тигру. Та опять независимо дернула плечиком, но блок сняла.
- Япочтивсесделал, - торопливой скороговоркой зачастил он, практически не делая пауз между словами, - аонашкурыпомогиабатяпродровасказалчтобыквечеру былиасрочноничегонеговорилатутгостиавдругуедутяинепосматрю. Вот! - и он с опаской покосился на сестренку.
Та стояла чересчур независимо, глядя в сторону и подрагивая пушистыми ресницами. Чувствовалось, что ей самой очень бы хотелось посмотреть на гостей и не будь она старшей, то ломанулись бы первой, невзирая на риск быть наказанной. Но то, что она старшая - меняло все, и естественно её до глубины души возмутила инициатива младшего брата, посмевшего слинять без её позволения. Я её понимал, понимал и мальчишку. Откашлявшись, я начал говорить. Попеняв им обеим на недопустимое поведение при гостях, при этих словах глаза у них сделались размерами с плошки, тем более что дроу и эльфа выпростали головы из капюшонов, явив на всеобщее обозрение свои необычные лица. При виде эльфы оба застыли в немом восхищение, а когда к ним повернулся дроу, девочка тихонько пискнула, а пацан смотрел огромными обалдевшими глазами. Такое ощущение. Что он сейчас скажет: "Дяденька, а можно вас потрогать?" Дроу улыбнулся, оскалив зубы, смотревшиеся белее снега на черном, как сажа, лице; я продолжил, не обращая на него никакого внимания. Упомянул о том, что дети такого славного Охотника, ведут себя хуже детей смердов; что нужно дружить, а не ссорится; что младшие должны всегда помогать старшим, но старшие не должны обижать; что все можно решить миром, всегда можно договориться, а драться нельзя. И завершил я словами:
- Значит гостей вы повидали, значит надо вернуться и доделать все дела которые поручили вам родители. Нельзя бросать начатое дело на половине, - девочка вздернула нос вверх. - А ты не должна носится так за братом, в принципе он ведь был прав. Ты могла попросить, а он имел полное право не соглашаться, - на этот раз уже Тигра посматривал на сестренку с оттенком превосходства. - Но если он настоящий мужчина, то выполнит твою просьбу.
С этими словами я отпустил детенышей и они чесанули назад вдоль улицы. Я был уверен, что встреча с гостями вскоре станет достоянием всех окрестных ребятишек, а затем и взрослых. Что поделать, поселок у нас небольшой, а посплетничать мы все любим. Мы же поехали дальше, Арни и эльфа спрыгнули с саней и пошли рядышком прислушиваясь к разговору.
- Сколько, ты говорил, у вас поселений, - равнодушно спросил дроу.
- Ну, во-первых, я нисколько не говорил, - сказал я. - А во-вторых: одно и несколько хуторов, где мы и принимаем гостей.
- А воинов сколько, - так же равнодушно спросил Седой.
- Много, - осклабился я. - Если кто сунется, то мало не покажется.
Остальные понятливо закачали головами, соглашаясь с дебильностью вопроса Седого, тот пожал плечами, соглашаясь с тем, что вопрос дурацкий, но спросить он был обязан. Вдруг я бы оказался идиотом и ответил. А на хрена им знать сколько у нас чего? Чай не сродственники.
Подъехав к дому старосты, который стоял тут же на площади, я сказал:
- Ну что ж, гости дорогие! Сейчас сходим к старосте, отдохнем, соберем припасы, а завтра - послезавтра опять поедем. Так что - прошу, - и я указал протянутой рукой на вход в дом старосты. Семен, одетый в свою обычную кацавейку, принимал гостей. Он не приоделся, ни нацепил на себя побрякушек и мехов, просто стоял и смотрел с ухмылочкой на приближающихся гостей.
- Интересно, - сказал дроу. - С одной стороны - он оказывает неуважение гостям, демонстрируя отсутствие видимых атрибутов власти и богатства при приеме гостей.
- А с другой стороны, - подхватил Арни, - демонстрирует полное доверие своим видом. Мол можно не напрягаться, свои есть свои.
- Только с чего бы такая доброта? - прищурив глаза поинтересовался Седой. - Кстати, а барон знает, сколько вас здесь?
- Ты не волнуйся, - заботливо сказал дроу. - В любом случае такого сюрприза он не ожидает, это точно.
Седой продолжил:
- До сих пор охотников считали легендой. По простой логике вещей вам выгодней оставаться легендой и дальше.
Мы с Семеном переглянулись в явном смущении:
- Да вот, - начал мямлить Семен, - мы тут эта, типа подумали...
- ... в общем мы решили начать легализовываться, - пришел я к нему на помощь. - Сами видите - нас немало и надо прибиваться к какому-нибудь углу. В наше время одиночки не выживают.
- Ну да! - обрадовался поддержке Семен. - Если сомневаетесь, то не волнуйтесь, есть тут вас никто не собирается.
- Это точно, - подтвердил Петруха и зевнул, смачно лязгнув острыми белыми зубами.
По моему, передернуло не только одного меня, но тем не менее все вошли в хату.
***
В доме был накрыт шикарный стол, конечно, может и не по городскому, но слюной, да еще после недели на сухпайке, изойти можно было без особых проблем. На столе стоял чугунок с вареной картошкой, куда бросили баальшой кусок сливочного масла и посыпали сверху укропом. Горячая, домашняя колбаса, истекающая жиром, с так туго натянутой кожицей, что казалось, задень её и она лопнет по всей длине, явив темнокрасное, парующее мяско. Соленые бочковые огурцы, при взгляде на которые, даже еще не попробовав их, лицо начинало перекашиваться, как будто ты сожрал лимон. Маринованные помидорчики, небольшие, с очень тонкой кожицей, острые и соленые, на один жевок, как раз под закусь. Квашенная капустка, политая подсолнечным маслом, так и просилась, чтобы её взяли щепотью и закинули в рот, смачно захрустев, чтоб остальные обзавидовались. Соленые грузди, намешанные с резанным луком и опять таки в постном масле. Маленькие рыжики, размерами не больше ногтя большого пальца мужчины. Сало, порезанное по нашему, а не по городскому, толстыми ломтями, с розовыми прожилками, прозрачное на вид и такое вкусное, что слюна начинала выделяться при одном взгляде на него. Ватрушки с картошкой и творогом, пироги с малиной, с рыбой, с мясом, с яйцом и зеленым луком, с яблоками, с брусникой; причем слепленные не на продажу, когда ты с трудом находишь в подгорелом тесте слабый запах мяса или рыбы, а по нашему, когда ты берешь пирог,и чувствуешь, что он сейчас разорвется под тяжестью начинки. Моченые яблоки, соленая рыба, мелкая щучья икра - все стояла и звало себя попробовать. Посреди стола, королевой, стояла четверть, прозрачной как слеза, настоянной на травах, а потом еще раз перегнанной, самогонки Беспутого.