Может, поэтому всегда ему ничего не удавалось с ней.
Ну, на этот раз он не потерпит неудачу.
Алекс вздохнул и спустился вниз, в гостиную, решив посмотреть, что будет. По крайней мере, с Уиллом все было просто. Футбол. Музыка. Минимум.
Уилл был буквально окружен музыкой, прямо сейчас половина дисков Алекса лежала вокруг него маленькими стопками на полу гостиной.
– Я привожу их в порядок для вас, — объяснил он.
Алекс сел на пол и прислонился спиной к дивану.
— Мы разберем их по категориям. Не слишком многим, потому что потом все путается и сложнее их поддерживать. Только важное. Пока у меня здесь классический рок, ритм-энд-блюз, панк, металл, рок и джаз. В алфавитном порядке, конечно. Все, что не подойдет сюда, назовем разноплановым и поставим в конце.
Алекс положил руки за голову и удобнее наклонился к дивану, думая о том, что ему нравятся дети в целом и этот парень в частности.
– Ты больше похож на свою маму, чем я думал. Кстати, это не комплимент.
Уилл ему улыбнулся.
– Уверен, что это так. И небольшой порядок вас не убьет. Особенно учитывая весь этот громадный беспорядок, — добавил он.
— Холли любит музыку? – Алекс не мог не спросить.
— Да. Вообще-то, вкус у моей мамы не слишком ужасный в музыке, учитывая ее…
— Учитывая ее возраст, ты имеешь в виду?
— Именно. Она больше склоняется к классическому року, но, по крайней мере, имеет хороший вкус.
Алекс заинтересовался.
– Да? Приведи мне несколько примеров.
Уилл задумался.
– Ну, больше Брюс Спрингстин. «Дорога грома» и «Рожденный бежать» — это две ее любимые песни. Потом еще Ван Моррисон «Лунный танец» и «Сумасшедшая любовь». Джони Митчелл «Синий» — весь альбом. Все, что когда-либо исполняла Арета Франклин…
Алекс сел прямо.
– Продолжай. Что еще?
— Почему вы так заинтересовались музыкальным вкусом моей мамы? – спросил Уилл.
— Ну, я интересуюсь твоей мамой. Я имею в виду, — торопливо добавил Алекс, – я заинтересован в том, чтобы мы стали друзьями. Учитывая то, что какое-то время мы будем находиться под одной крышей, вероятно, будет хорошей идеей узнать о ней больше. И музыка, важна та музыка, которую ты возьмешь с собой на необитаемый остров, подобна карте души человека.
Уилл все еще изучал его, и Алекс почувствовал себя неуютно. Но через минуту паренек снова заговорил:
— Она любит много вещей восьмидесятых. – Уилл покачал головой. – У нее тайная страсть к Джоан Джетт, о которой она думает, что я не знаю. У нее… ну, у нее были несколько альбомов «Foreigner» и один «Air Supply». – Он вздрогнул с притворным ужасом, но Алекса отвлекло другое. Изменение временного глагола.
— Вау, малыш, — медленно произнес он. – До меня только что дошло. Вы действительно потеряли вчера вечером все. Все твои книги, вся твоя музыка.
Уилл скорчил гримасу.
– Да. Книги меня не сильно беспокоят, но музыку восстановить довольно сложно. Хотя, из того, что я здесь вижу, я смогу воссоздать много из своей коллекции, скопировав вашу. Здесь есть тоже много того, что любит мама. Она большая фанатка «Роллинг Стоунз».
— Да ладно, — удивился Алекс.
— Почему пол усеян компакт-дисками? – спросила Холли. Они повернулись и увидели, как женщина спускалась по лестнице.
— Мы говорим о музыке, — сказал Уилл. – Тренер спрашивал, что тебе нравится. Он говорит, что вкус человека в музыке – это как карта его души.
Холли посмотрела на него и выгнула бровь.
Алекс пожал плечами.
– Ладно. Я просто поэтично описал. Даже футбольным тренерам разрешается это делать, хотя бы раз.
— Конечно, — скептически сказала Холли, садясь в кресло рядом с диваном. – Хорошо, что тогда мой музыкальный вкус сказал тебе обо мне? Предположим, что Уилл знает мой музыкальный вкус.
— Ну, — сказал Алекс, снова откидываясь назад, — Некоторые из них, будем надеяться, значения не имеют. Как «Foreigner». Но, кажется, что в некоторых других есть четкая закономерность. Джоана Джетт, Брюс Спрингстин – вот что относится к мятежникам. Плохие девочки и плохие мальчики. Стоунз тем более. Есть также страсть и напряжение, желание жить. «Дорога грома» и «Рожденный бежать» — вот готовность к тому, чтобы встряхнуться и вырваться на свободу.
Холли нахмурилась.
– Эй, мне просто нравятся эти песни. У меня нет скрытого желания бунтовать.
Алекс ее проигнорировал.
– Ван Моррисон и Джони Митчелл – все о любви. Любовь, которая меняет вас навсегда, любовь, которая вас сжигает и исцеляет одновременно. Та любовь, без которой ты не можешь жить.
Он взглянул на Холли и увидел в ее глазах удивление. Вероятно, она думала, что он не способен использовать в предложении слово «любовь». Алекс ей улыбнулся.
— С другой стороны, Арета Франклин – просто женщина с величайшим голосом, который Бог даровал человеку. Для Ареты тебе не нужны другие причины. Мы просто отнесем ее к хорошему вкусу.
Уилл тоже улыбнулся.
– Нет глубокого психологического анализа?
— Нет. – Алекс поднялся на ноги и протянул руку, чтобы помочь Холли. – Итак, кто готов идти по магазинам?
***
В какой-то момент, во время их поездки в торговый центр, они разделились. Холли примеряла одежду, пока Уилл и Алекс отправились в два различных музыкальных магазина. В качестве сюрприза для Холли, Алекс купил каждый ее диск, который мог вспомнить. Они прекрасно провели время, рассказывая о группах, музыкантах и концертах, которые видели или хотели бы увидеть. И Уилл придумал список любимых песен своей мамы, или, по крайней мере, столько, сколько он мог вспомнить, и Алекс их все записал. Позже, когда Холли легла спать, мужчина использовал список, чтобы сделать для нее микс на СD.
«Это как будто быть с ней», — подумал Алекс, когда записал последнюю песню и запустил ее, откинувшись на диване. Песня Марвина Гэя «Давай начнем», которая оказалась также одной из его фаворитов.
Мужчина вдруг усмехнулся, когда понял, что ведет себя как влюбленный студент колледжа, делая микс для своего нового сильного увлечения. Ну, по крайней мере, он перешел из средней школы. И продвинулся вперед. Возможно, к следующей неделе, ему будет под тридцать.
Чувак, это была сексуальная песня. Алекс закрыл глаза и представил себе поцелуй с Холли под эту песню, покачиваясь с ней где-то на танцполе и чувствуя каждый дюйм ее тела, прижатого к нему. Как он пробует ее, сначала медленно и нежно, а потом жестко и требовательно, выявляя страсть, которая, как он знал, была просто скрыта, ожидая, чтобы ее выпустили.
Алекс вздохнул и прижал подушку к лицу. Да, у него все было плохо.
Он отправился наверх, в спальню, и остановился, проходя мимо двери Холли, чтобы прижать свою ладонь к дереву, думая о ней по ту сторону, свернувшуюся клубочком в постели с рыжими волосами, разметавшимися по подушке.
Потом Алекс услышал, как она назвала его имя.
Мужчина замер.
— Алекс, — снова ясно услышал он и у него не было сомнений в том, что это был голос Холли.
Итак, это было странно. Она знала, что Алекс находился здесь? Как она могла? Что-то не так? Он ей нужен?
Смущенный и нерешительный, Алекс повернул ручку двери так тихо, как мог, и проскользнул в ее комнату, стараясь разглядеть что-то в темноте и лунном свете, пока сосредотачивался на фигуре, свернувшейся в кровати.
— Холли? – спросил он почти шепотом. – Все в порядке? Тебе что-то нужно?
Она ему не ответила. Через мгновение или два, слушая ее глубокое, ровное дыхание, Алекс решил, что женщина наверняка спит и что это ему показалось. Было пора уходить, прежде чем Холли проснется и снова ударит его, но на этот раз у нее будет причина.
Он положил руку на ручку двери, когда она пошевелилась, лениво потягиваясь.
— Алекс, — четко сказала Холли.
Женщина все еще спала. Теперь Холли освещал лунный свет, и мужчина увидел, что ее глаза закрыты.