- Нет, исторические документы, - с важностью поправила баронесса и, снова пошарив в многочисленных нижних юбках своего "фрейлинского" платья, извлекла рулончик пожелтевшей бумаги. - "Сегодня посланец князя Григория разговаривал при мне с боярином Губиным и гадости всяческие про нашего царя-батюшку рассказывал. Де, на встрече его с князем Григорием целовались они взасос аки бабы, и водку вместе распивали в количествах немеренных, и в дружбе вековечной друг-дружке клялись. А после князь Григорий посуду на счастие бил, а царь токмо улыбался, на все эти бесчинства глядя. Я схватил негодяя посланца за бороду, да боярин Губин вступился за него. И сказал, что правда это все и что токмо польза от дружбы с князем будет. Что, объединившись с нашим царем, они изгонят инородцев зловредных, от коих хиреет земля кислоярская. Я сказал ему, что ложь сие и клевета зловредная, так как доподлинно знаю, что царь наш батюшка Дормидонт ни с какими мужиками никогда в жизни не целовался и делать этого не будет, так как противно ему сие. Но посланец поганый настаивать стал, что сам при том присутствовал и своими глазами видел, как князь с царем лобзались и водку распивали. Я уж не знаю, что бы я сделал с ним, вражиной, да тут подошел к нам князь Владимир и, услышав об чем спор, окатил меня медовухой из кружки со словами, что я-де сам инородец и под дуду инородцев пляшу. И еще окатить хотел, да промахнулся и окатил медовухой посланца и извиняться перед ним начал, и кафтан с него стянул, сказав, что заменит ему на новый. Но посланец, за свой кафтан ухватившись, заорал неблагим матом, что, мол, его грабят, и хотел ударить князя Владимира, да тот увернулся ловко, и попал посланец прямиком в ухо боярину Губину. А поспевший тут боярин Андрей ударил крестом своим Губина, да по башке, и закричал голосом дурным, что де боярина Губина враги убивают.
А уж что дальше было, я не упомню, так как и меня по голове чем-то стукнули сильно. И шишка потом была с кулак, но обида не в том, а в напраслине, на нашего царя-батюшку возводимой. Боярин Куняев."
- Полный дурдом, - махнул рукой майор.
- А я так не думаю, - задумчиво заметил Василий и, обратясь к баронессе, спросил: - И это все?
- Да все, собственно, - отвечала та, - разве что тут еще приписка есть, явно другой рукой сделанная.
- Какая? - спросила Надя.
- Да всего одно слово, - пожала плечами баронесса. - "Дурак".
- И все? - удивилась Надя.
Но за баронессу ответил Василий:
- И этого более чем достаточно. Госпожа Хелена, позвольте вам задать нескромный вопрос.
- Для меня как историка не существует нескромных вопросов, - горделиво ответила баронесса.
- Меня интересует, как к вам попали все эти манускрипты.
Баронесса чуть смутилась:
- Ну, если не вдаваться в подробности, то я применила тот же способ, который не решилась использовать на базаре, ну, вы помните, с историческим кувшином.
- А если конкретнее? - попросил Дубов.
- Когда архивариус Саввич вышел в соседнее помещение, я схватила с полки первую попавшуюся бумагу и сунула под юбку.
- И Саввич ничего не заметил? - несколько удивился Василий.
- Не совсем, - ответила баронесса. Как раз в тот момент, когда я прятала бумагу, он неожиданно вошел в комнату и не мог не заметить моего замешательства. Но мне показалось, что он улыбнулся мне как сообщник и после этого несколько раз покидал комнату, оставляя меня наедине с документами. Ну и я, сами понимаете... - Баронесса смущенно замолкла.
- Я вас прекрасно понимаю, дорогая баронесса, - усмехнулся Дубов. Ясно, что эти документы вам просто подбросили. Но настолько ловко, что вы этого даже не поняли, а считаете, что сами их, гм, слямзили. Остается только выяснить, кто и с какими целями их вам столь виртуозно подкинул.
- Не надо меня утешать, Василий Николаевич, - вздохнула баронесса. Как бы там ни было, я их все-таки слямзила. Но я это сделала исключительно в интересах науки!
Чтобы как-то замять неловкую паузу, майор выразительно глянул на часы:
- Ого, уже почти двенадцать. Ну что, будемте укладываться?
Но в этот миг по церкви пробежал невесть откуда взявшийся ветерок и загасил все свечи.
- Ой, не к добру, - вздрогнув, прошептала баронесса.
Майор старательно захлопал себя по карманам в поисках зажигалки, но ему на помощь пришел Чумичка: он щелкнул пальцами, и несколько свечек вновь загорелись. В их неверном свете постояльцы увидели, как из углов церкви к ним стекаются какие-то темные существа, напоминающие бесов, вурдалаков и прочих персонажей из фильмов ужасов. Схватив кадило, Чумичка размахнулся и швырнул его в один из углов, где движение нечисти казалось особенно активным. Бесы бросились врассыпную, но вскоре вернулись в боевой порядок и походным строем двинулись к алтарю.
Баронесса стремительно раскрыла свою сумочку, чуть не сорвав пряжку, и высыпала все ее содержимое на пол. Извлеча из кучи предметов красный фломастер, она быстро нарисовала на полу круг, внутри которого и укрылись от агрессивной нечисти царевна Танюшка с сопровождающими ее лицами. И очень вовремя - еще минута, и полчища в растерянности остановились перед фломастерной линией, не решаясь или будучи не в состоянии ее перейти. Так они и стояли, мерзко скалясь, бесстыдно высовывая длинные языки и кровожадно лязгая клыками.
- Боюсь, фломастерная линия - не слишком-то надежное укрытие, - с опаской заметила Чаликова.
- Будем пробиваться к выходу! - предложил майор.
- Ничего не получится, - безнадежно махнула рукой баронесса, - они же нас просто растерзают!..
- Надо читать какую-нибудь молитву, - вдруг сказал Чумичка. - Сам я не имею права.
Поскольку все четверо воспитывались в духе советского атеизма, то в молитвах были, мягко говоря, не слишком сильны. Однако Чаликова, с трудом вспоминая, а порой и перевирая слова, все-таки принялась читать "Отче наш". Майор Селезень на манер заправского дьякона заревел на всю церковь: "Господу Богу помо-о-олимся!!!", а госпожа Хелена стала творить на все стороны крестное знамение. Эти действия привели к тому, что орда медленно отступила на оборонительные позиции вдоль стен.
- Придется выходить с боями из окружения! - оценил майор ситуацию на поле боя.