- Глухареву? - удивился Василий. - Так ведь на ней до сих пор висит уголовное дело, и появляться здесь для нее слишком рискованно.
- А может, я и обознался, - хмыкнул майор. - Действительно, что ей здесь делать?
- Да бог с ней, с этой Анной Сергеевной, - в тон отвечал Дубов, - пусть ею милиция занимается. Так как насчет нашей встречи?
- Где и когда? - снова перешел Селезень на деловой тон.
***
Анна Сергеевна Глухарева, чье имя упомянул майор, была странной женщиной. И странность эта выражалась в увлечении идеями маркиза де Сада. Например, ей нравилось, чтобы ее унижали и третировали. Именно ради этого она в свое время пошла работать в администрацию Кислоярского президента. И даже стала его пресс-секретарем. Видимо, тиранские замашки главы государства находили отклик в ее садо-мазохической душе. Но Анна Сергеевна совершила роковую ошибку - она попыталась шантажировать президента, дабы привязать его к себе покрепче. Странная форма любви, конечно, но, начитавшись де Сада, и не до такого можно додуматься...
А дальше жизнь госпожи Глухаревой закрутилась еще более необычным образом.
Она связалась с экстрасенсом и аферистом Каширским. Трудно сказать, что их объединяло, так как Каширского интересовали в этом мире лишь две вещи:
деньги и власть. А Анну Сергевну - лишь мучения и страдания, как свои, так и чужие. Апофеозом же наслаждения было насилие. Но Каширский, в свою очередь, считал насилие грубой и примитивной формой власти. В этом отношении он был эстет. И, соответственно, всегда старался подчинить людей хитростью и коварством. Но, так или иначе, экстрасенс и садо-мазохистка частенько действовали заодно. Естественно, когда подворачивалось подходящее дельце.
Для Дубова же из всей этой информации было важно лишь одно - связь Глухаревой с Каширским. Вот это надо было держать в уме. Ведь дыма без огня, как известно, не бывает.
***
К месту встречи, небольшому скверику в центре Кислоярска, хорошо известный нам вездеходный "Джип" майора Селезня подъехал минута в минуту. Дубов и Чаликова уже ожидали его на скамеечке. Едва Василий заикнулся о музейной коллекции, майор сразу смекнул, в чем дело:
- А, вы ищете тот самосвал с картинами! Добре, добре. Правда, все это случилось еще до моего миротворческого въезда, но я этим делом занимался.
Даже опрашивал местных жителей.
- И что же? - нетерпеливо спросил Дубов.
- Да негусто. Я ведь туда не картины приехал искать, а мир наводить. Ну вот, мир навел, а картины не нашел. Хотя кое-что выяснил. Правда, больше на уровне слухов.
- И что же это за слухи? - заинтересовалась Чаликова.
- Машина якобы выехала из города в восточном направлении, - охотно пояснил Селезень. - Если она, конечно, та самая. Ну а дальше следует уже полная клиника: будто бы во время бомбежки некий грузовик, похожий на тот, в котором везли музейные ценности, был взят на небо спустившимися оттуда инопланетянами.
- И в каком месте это произошло? - без малейшего удивления спросил сыщик.
- Не имею понятия, - пробасил майор. - Я ведь об этом слышал не из первых рук, а хорошо если из восьмых.
- Александр Иваныч, вы сказали - "грузовик, похожий на тот". А что, он чем-то отличался от других грузовиков? - продолжал Василий свои расспросы.
- Номером, - кратко ответил Селезень. - Судя по накладной, директору музея Козицкому был выделен грузовик "Зил-130" номер 33-33 МОР, и именно такие цифры были у машины, вознесенной на небо. Впрочем, все это бабские сказки. - Было видно, что даже невероятные приключения в Царь-Городе и в Белой Пуще ничуть не поколебали уверенность майора в том, что чудес на свете не бывает.
- Сказки-то сказки, - заметила Надя, - но, насколько я поняла, это единственный случай, когда грузовик после выезда из города хоть как-то "засветился".
- Пожалуй, что так точно, - согласился майор. - Но это все, чем я могу помочь вашим поискам. Ну, разве что черкну парочку рекомендательных писем в Старгород, чтобы вас приняли ласково и оказали всевозможное содействие, ежели вы туда отправитесь... А это у вас что - альбом с картинами? Неужто тот самый?
- Да, там Врубель и еще многое другое, - ответил Василий, доставая альбом.
Тот был столь широкоформатен, что в портфель сыщика целиком не помещался.
- Позвольте взглянуть. Да, редкий экземпляр. - Майор перелистал несколько страниц и остановился на иллюстрации, изображавшей жениха Тамары в национальной воинской одежде. - Да, так я и думал, - с некоторым разочарованием пробасил Селезень. - Именно так я и предполагал.
- В каком смысле? - удивилась Чаликова. Майор Селезень вместо ответа зачитал стихи под репродукцией:
- Он сам, властитель Синодала,
Ведет богатый караван.
Ремнем затянут ловкий стан;
Оправа сабли и кинжала
Блестит на солнце; за спиной
Ружье с насечкой вырезной.
Играет ветер рукавами
Его чухи - кругом она
Вся галуном обложена.
Цветными вышита шелками
Его седло; узда с кистями;
Под ним весь в мыле конь лихой
Бесценной масти, золотой.
Питомец резвый Карабаха...
- Кстати, я раньше на все сто был уверен, что Карабах - это фамилия конезаводчика, - заметил майор. - А о том, что это такое на самом деле, узнал только году так в восемьдесят восьмом. Нет, все же так писать нельзя!
И иллюстрировать тоже негоже.
- А в чем дело? - пожала плечами Надя. - Прекрасные стихи. И иллюстрация неплохая...
- Так-то так, - отложил альбом Селезень, - но что получается? И Тамара, и Демон - это личности незаурядные, наделенные могучим духом и высокими страстями, а жених Тамары - просто ничтожество, о котором как о человеке и сказать-то нечего? Только о его сабле да ружье да о коне!
- Выходит, что так, - согласился Дубов.
- Нет, не так! - стукнул кулачищем по скамейке майор Селезень. Почему-то считается, что раз военный - значит, солдафон или полный кретин.
Ну ладно, Врубель его изобразил так же, как в поэме, но Лермонтов-то что? Он ведь сам был офицером, а так пренебрежительно пишет о человеке с ружьем! Или возьмем "Песню про купца Калашникова": купец - благородный человек и образцовый семьянин, а царский опричник - негодяй и прелюбодей... Нет, может быть, поэтом он был и неплохим, но настоящим патриотом не был. Вот скажите пожалуйста: когда мордавско-придурильский конфликт разгорелся, кого позвали - высокодуховных художников? яйцеголовых профессоров? Нет - позвали тупого вояку Селезня. И он, этот примат в майорской фуражке, навел мир!.. Ну ладно, чегой-то я маленько зарапортовался. Бывает, знаете, когда до глубины души проймут. У майоров, видите ли, тоже душа есть. - И, уже успокоившись, Селезень добавил: - А вообще-то вы будьте поосторожней. С чертовщиной свяжешься, так потом не развяжешься. Лермонтов "Демона" написал - и погиб в расцвете лет. А Врубель так и вовсе с крыши съехал... Ну, бывайте, - резко прервал майор содержательную беседу и двинулся к своему "Джипу", оставив Надю и Василия переваривать новую информацию.