- Просто нервы не выдержали, - возразила Чаликова.
- Возможно, - не стал спорить детектив. - Но разговор на эту тему был ему очень неприятен. Почему? Ведь, казалось бы, для него это - только эпизод, одно из многочисленных преступлений, не более.
- Васенька, я посоветовала бы вам ехать чуть побыстрее, - помолчав, сказала Надя.
- Зачем? - беззаботно откликнулся Дубов. - Мстислав нас пропустил без очереди и досмотра, так что до вечера сто раз успеем...
- Да нет, дело в другом. Я боюсь, как бы Мстислав не понял, что мы его просто брали "на пушку" и не снарядил за нами погоню. И вообще, нам не мешало бы на некоторое время куда-нибудь свернуть. Так, на всякий случай.
- Согласен, - кивнул Василий, - да куда тут свернешь? Мы уже час едем, и никаких ответвлений.
- А вон там, глядите - какой-то указатель!
Действительно, с правой стороны к шоссе примыкала узкая дорога, на ржавом указателе в начале которой значилось: "Субботино - 5 км".
- Ну что ж, заедем в Субботино, - сказал Василий и решительно повернул "Москвич".
Дорога с каждой верстой становилась все более ухабистой и запущенной, но в конце концов привела в Субботино - бедную деревеньку, раскинувшуюся вдоль узенькой речки, за которой вдали темнели холмы.
- Вася, остановитесь, - попросила Надя, увидев идущую навстречу женщину с почтовой сумкой. Дубов притормозил "Москвич", и они вышли наружу. Женщина тоже остановилась и с подозрением поглядывала на незнакомцев. Чаликова покопалась в сумочке и извлекла письмо, которое ей оставила Тамара Михайловна Свешникова.
- Насколько я понимаю, сударыня, вы здешний почтальон? поинтересовался тем временем Василий.
- Почтальон, - ответила женщина, переводя пытливый взор с Дубова на Чаликову. - А еще и оператор, и телеграфист, и начальник почты, и весь персонал.
- Замечательно! - обрадовалась Чаликова и протянула конверт. - Скажите, это послано из вашего почтового отделения?
- Из нашего, - ответила связистка, едва взглянув на конверт.
- Вы уверены? - переспросил Дубов. - Мало ли Субботино в бывшем СССР?
- Это точно наше, - уверенно повторила женщина. - Видите, вторая буква "Б" чуть смазана. Уже третий год просим начальство, чтоб новый штемпель прислали...
- Может быть, вы припомните, кто отправлял этот конверт? - как бы невзначай спросила Чаликова.
- А, так это же Сидоров. Ну, наш беженец.
- В каком смысле беженец? - не понял Дубов.
- Да в самом прямом. Мордавский агрессор разбомбил его дом, вся семья погибла, он один чудом остался в живых. Вот сейчас живет у нас в Субботине.
- И что это за человек? - продолжал расспросы Дубов.
- Не, ну мужик он хороший - вежливый, непьющий, вот только... Погодите, - опомнилась почтальонша, - а чего это вы тут все расспрашиваете? Уж не Мордавские ли вы шпионы?!
Василий хотел было ответить, кто они такие, но Надя незаметно наступила ему на ногу:
- Нет-нет, мы не шпионы, мы наоборот - из... ну, в общем, из организации, которая ищет пропавших без вести. Мы тут разыскиваем одного Сидорова - может быть, это тот самый.
- А, ну так это другое дело! - обрадовалась связистка. - Но поймите меня правильно - я обязана протелеграфировать в ближайшее отделение Госбезопасности, что в селе появились посторонние. У нас ведь приграничная полоса...
- Ради бога, - безмятежно махнула рукой Надя. - Раз надо, значит надо.
Просто мы хотели бы узнать побольше про вашего Сидорова - может быть, это вовсе и не тот, которого мы ищем, и тогда не стоит зря его тревожить.
- А, понимаю, понимаю, - закивала почтальонша, - это вы хорошо придумали.
Только Сидоров живет очень скрытно. У нас ведь, знаете, село бесперспективное, половина изб пустуют, а он поселился в самой дальней, на отшибе. И никуда почти не ходит, разве только до почты.
- И на что он живет? - удивился Василий.
- А он, видать, большой ученый! - уважительно сказала связистка. Постоянно рассылает заказные письма и бандероли, а потом ему со всего света приходят ответы и даже денежные переводы. Вот на них-то он и живет. Ну, еще на огороде кое-что выращивает.
- И куда он посылает письма и бандероли? - спросил Дубов.
- Да по всему свету. И во Францию, и в Италию, и в Германию... А если по бывшему Союзу - то в журналы и всякие академии художеств. Я ж говорю профессор! Как-то спросила, чего он посылает, а он ответил шибко мудрено мол, статьи по искусствоведению...
- И еще один вопрос, если позволите, - вновь заговорила Чаликова. - По какому документу вы ему выдаете переводы и все прочее - по паспорту или как?
- Да нет, паспорт и все документы у него пропали при бомбежке. А переводы выдаем по справке, выданной нашим местным сельсоветом взамен утерянного паспорта... Ну так как - ваш это Сидоров, или как?
- Похоже, что наш, - не очень уверенно ответил Василий, - но некоторые сомнения все же остаются.
- Мы хотели бы встретиться с ним лично, - добавила Надежда. - Как к нему пройти?
- Да очень просто. Идите вон по той улице до самого конца, и самая последняя избушка - его. Но только на машине вы туда не проедете, там даже наш тракторист Максимыч намедни увяз. Да вы оставьте ее возле почты, я уж присмотрю.
***
Преодолевая бездонные лужи, Дубов с Чаликовой медленно, но верно пробирались к избушке Сидорова. Вдруг Надя остановилась:
- Вася, а вам не кажется странным - в Италию с Францией он посылает искусствоведческие статьи с обратным адресом, чтобы получить ответ и гонорар, а в недальний Кислоярск - "из деревни от дедушки". К чему бы это?
- Может, просто забыл уточнить по рассеянности? - предположил детектив. - Хотя нет... И вообще, похоже, все сходится!
- Что сходится? - не поняла Чаликова.
- Осторожно, Наденька, не поскользнитесь. Если я не ошибаюсь, нам вон к той избушке... Добрый день, господин Сидоров! - радостно закричал Василий высокому и чуть сутуловатому человеку в старой фуфайке, который копался в огороде. Тот поднялся с грядки и подошел к полуобвалившемуся плетню:
- Чем могу служить, господа?
- Разрешите представиться. Я - частный детектив Дубов, а эта очаровательная дама - журналистка Чаликова. Мы занимаемся поисками людей, пропавших во время военных действий.
- Естественно, по запросам заинтересованных лиц, - добавила Надя.
- Любопытно, кому это понадобился Сидоров, - невесело усмехнулся огородник. Однако в его глазах за толстыми стеклами очков мелькнуло недоумение и даже легкий испуг.