- Э-э-э, мадам, давайте не будем забегать вперед, - неуверенно промямлил Василий.
Великий Сыщик не был пуританином. И, мягко говоря, не чурался прекрасного пола. А баронесса была достаточно интересная женщина в расцвете лет. И все же что-то его останавливало.
- Госпожа Хелена, - осторожно начал Василий, - если вас интересуют картины Врубеля, то... - Здесь он сделал длинную паузу, а баронесса перестала теребить пуговки.
Пауза затянулась.
- Ну так говорите же! - не выдержала госпожа Хелена.
В глазах Дубова сверкнула озорная искорка:
-...если вас интересуют картины Врубеля, то причем тут мое сердце?
Баронесса поняла, что попала впросак, и стушевалась. Отпустила пиджак. И уж совсем как-то машинально пожала плечами. Дубов не спеша направился к дверям, она его не удерживала. Госпожа Хелена стояла будто в задумчивости посреди своего дома-музея, словно сама превратившись в экспонат. Лишь когда хлопнула дверь, баронесса обернулась и, криво усмехнувшись, погрозила пальцем мумии фараона:
- Говорила же я тебе: не путай любовь с наукой!
***
Выйдя от баронессы, Дубов решил прогуляться пешком по городу. Немного проветриться и поразмыслить. И как-то совершенно незаметно ноги сами привели его на угол Матвеевской и Родниковой. То есть в то самое место, где была найдена угнанная "Латвия". Детектив по привычке размышлял: "Район, конечно, шебутной: хулиганы, пьяницы, мелкие спекулянты типа "спиртик-водочка". Но никакие террористы и путчисты здесь не обитают, такие живут в более престижных районах города. Что здесь делать наемным бандитам? Оружием тут не торгуют, по крайней мере, приличным. Развлечься? Так ведь и "приличные девочки" в этом районе не водятся. Что им здесь делать? В смысле, наемникам.
Может, действительно водитель микроавтобуса что-то приврал? Хотя все равно непонятно - зачем?"
И тут плавный ход мыслей детектива был нарушен самым бесцеремонным образом - кто-то подошедший сзади закрыл Дубову глаза и спросил сладким голосом:
- Васенька, а ну-ка отгадай Сашульчика по голосу!
- Мешковский!... - простонал Дубов.
Для жителей Кислоярска этого было вполне достаточно, чтобы понять, какая чума внезапно свалилась на детектива. Для остальных же поясним. Александр Мешковский в свое время был видной фигурой в культурной жизни города.
Всяческие шоу, презентации и инсталляции не обходились без его участия. А потом... А потом Мешковский начал пить. Злые языки поговаривали, что проблема в его сексуальной ориентации: мол, прекратились гонения на голубых, так они и растерялись. Это, конечно же, было не так. Просто Сашульчик потерял веру в свой талант. Это был, так сказать, затянувшийся творческий кризис, вроде самолета, попавшего в штопор. Когда уже не слушаются рули и земля стремительно приближается все ближе и ближе... А стихийным бедствием Мешковский стал благодаря своим бесконечным монологам. И спорить с ним выпившим, а выпивши он был всегда, было бесполезно, потому как он жутко обижался и начинал изображать из себя "уличную девку". Хотя настоящие уличные девки сгорели бы от стыда при виде такого поведения.
Так что у Дубова было два выхода, один другого краше: либо скандал, либо выслушать порцию бессвязной болтовни и потихонечку смыться. Василий не любил шумных и непристойных сцен, а потому предпочел второй вариант. А Мешковский уже извергал фонтаны слов, даже не интересуясь, слушают ли его:
- ...А друзья называли Чайковского любовно "чайничек". И хотя у нас совершенно уснуло правосудие, "золотой век" поэзии уже позади. В связи с этим, я думаю, надо признать все же, что водка лучше виски и Тихона Хренникова. Он не умел писать письма, а я, наверное, съезжу в Австралию.
Так, на недельку...
Дубов мало обращал внимания на всю эту болтовню и лишь кивал головой время от времени, стараясь изобразить заинтересованность.
- ...Им, конечно, далеко до Генриха Манна, но зато какие смелые и наглые. И с автоматами. Это здорово возбуждает, - продолжал изливаться Мешковский.
Дубов же при слове "автоматы" профессионально насторожился. - Всю ночь мы разговаривали. А наутро их уже не было. Как жаль, как жаль, опечалился Мешковский и даже, похоже, решил пустить слезу, но не выжал. Что его еще больше огорчило. - Полный стол водочки, а поговорить не с кем. Может, вы заглянете ко мне, Василий Николаевич?
- Загляну, - решительно ответил сыщик, что даже на секунду сбило Сашульчика с толку. Но лишь на секунду. Думать он был не любитель, а жил лишь эмоциями.
- Вы мне всегда нравились, Василий, - с пафосом произнес Мешковский. Вы грубоваты и малопрезентабельны, но я вас понимаю. Пойдемте ко мне. Я покажу вам письма Чайковского к Жириновскому.
***
Беспорядок в квартире Мешковского был продолжением беспорядка в его голове.
Богемно, со вкусом и немного грязно. Василий знал Сашульчика и потому знал, что выудить что-либо из него можно только между первыми ста граммами и вторыми ста граммами. В этом промежутке Мешковский был более-менее вменяем.
А потому, как только они сели за стол и выпили по рюмке, Дубов стал наседать на него с вопросами.
- Где это вы, Сашульчик, так разжились водочкой? - как бы невзначай поинтересовался сыщик. - Да и продуктов, я вижу, целая куча... Должно быть, нашлись богатые спонсоры?
- О, да-да, - радостно подхватил Мешковский, - такие спонсоры! Такие симпатичненькие мужчинки! - Тут Сашульчик испуганно смолк. - Ах, ведь их главный предупреждал, чтобы я молчал об их визитации!
- Вот как? - удивился Василий. Или сделал вид, что удивился. - Странно.
Обычно господа спонсоры не очень-то любят скромничать - наспонсорят на полушку, а шуму... - Детектив доверительно понизил голос: - Но мне-то вы можете все рассказать, я вас не выдам.
- О да! - томно повел глазками в сторону бутылки радушный хозяин. Если бы вы, Васенька, были поэтом, то я сбацал бы в "Железке" вашу репрезентацию, а в спонсоры непременно позвал тех противненьких мужчинок.
- А что это за мужчинки? - Василий решил идти напролом, так как знал по опыту, что еще минут десять - и Сашульчик совершенно перестанет быть пригоден к деловому употреблению.