Но увы - Евлампий решил пойти по воинской части, подался в столицу, а потом сюда, в Новую Мангазею...
- То есть в дружину к воеводе Афанасию, - уточнил Дубов.
- Ну да. Поначалу у него все шло хорошо, он присылал нам письма, где описывал свою службу, но потом сообщил, что решил выйти в отставку и заняться торговлей - да вы сами видите, что здесь даже сам воздух дышит стяжательством.
- Ну, отчего же, - возразил Василий, - ведь именно благодаря торговле Мангазея так поднялась. Иначе была бы таким же сонным царством, как наша столица.
- Так-то оно, конечно, так, - огладил волнистую бороду отец Нифонт, да только для Евлампия все это боком вышло. Поначалу до нас дошли слухи, будто не по своей воле он войско покинул, а что выставили его оттуда за какую-то провинность. А потом письма стали приходить все реже, и мы чувствовали, что он чего-то недоговаривает. Чего-то скрывает. А в одной весточке Евлампий писал, что скоро разбогатеет и пришлет родителям кучу денег. Но это было последнее послание - с тех пор от него ни слуху, ни духу.
- Ну и дела! - посочувствовал Дубов.
- Знаете, у нас в селе есть один паренек, ему всего-то лет тринадцать, но, видно, Господь его одарил светлой головой, - продолжал отец Нифонт.
"Васятка", догадался детектив. - Когда я ему поведал о Евлампии, он тут же сказал: "Все ясно. Евлампий ввязался в какое-то темное дело, в котором надеялся хорошо заработать, но ничего не вышло, и его посадили в темницу, оттого-то и вестей нет". Ну и вот, я не стал передавать его слова сестре, а собрался в Мангазею.
- И что же, Евлампия в темнице не оказалось? - Василий подлил себе еще немного вина.
- Вы поразительно догадливы, дорогой Савватей Пахомыч, - горько усмехнулся священник. - Действительно, в темнице его не оказалось. И тогда я продолжил поиски. Хотя, как вы понимаете, я отнюдь не сыщик, а всего лишь священнослужитель... Для начала я пришел к хозяину дома, где Евлампий находился на постое, там мне сказали, что он заплатил вперед, но уже некоторое время не появлялся и даже не давал о себе знать. Правда, там же я узнал, что Евлампий встречался с некоей богатой госпожой по имени Миликтриса Никодимовна. Я отыскал эту женщину, и она подтвердила свою связь с Евлампием, но сказала, что он уже давно у нее не появлялся.
- Что эта дама из себя представляет? - профессионально заинтересовался Василий.
- О, ну это настоящая госпожа. Сразу видно, что богатая и знатная, уважительно ответил отец Нифонт. - К тому же весьма набожная. У нее в гостиной образа по всей стене развешаны, и вообще видно, что не какая-нибудь вертихвостка. Так вот, Миликтриса Никодимовна отнеслась ко мне с пониманием и сочувствием и пообещала тут же дать знать, если что-то проведает, и со своей стороны просила сообщить ей, если мне вдруг что-либо станет известно.
Правда, она еще сказала, где живут близкие друзья Евлампия, по именам Вячеслав и Анисим, но и от них я немногого добился - оба встревожены пропажей, даже пытались его искать, но безуспешно. У меня создалось впечатление, что они чего-то недоговаривают, может быть, даже щадят мои родственные чувства... Правда, один из них, Анисим, мне не понравился какой-то скользкий, если так можно сказать. - Отец Нифонт налил себе вина и надолго замолк.
- Видите ли, я тоже не сыщик, - прервал молчание детектив, - я актер и сочинитель. Но мне приходится много общаться с людьми из самых разных сословий, и я попробую что-нибудь выведать о вашем племяннике.
- Да-да, пожалуйста, Савватей Пахомыч, я буду очень вам благодарен! вскочил священник. - Век буду за вас бога молить!
- Ох, чего-то я у вас засиделся, - встал из-за стола и Василий. - Мне уж пора. Главное - не теряйте надежду, отец Нифонт, и все будет хорошо.
***
На столе весело урчал огромный трехведерный самовар в окружении чашек, баранок и горшочков с вареньем. Глава сыскного приказа Пал Палыч медленно, со смаком потягивал душистый чаек прямо из блюдечка с голубой каемочкой:
- Такого чая, любезнейший Серапионыч, вы больше нигде не отведаете. Ваши собратья по ремеслу, царь-городские лекари и знахари, приписывают ему славные целительные свойства.
- Да-да, чудный чаек, - поддакивал Серапионыч, профессиональным движением извлекая из внутреннего кармана скляночку и подливая в чай. - Не хотите попробовать? Ну, как хотите. Да, кстати, дорогой Пал Палыч, у меня тут до вас небольшое дельце имеется. Василий Николаич просил меня выяснить более детально насчет обстоятельств смерти князя Владимира.
- Я уж, по правде сказать, и забыл про это дело, - поморщился Пал Палыч.
- Да и чего тут можно нового накопать?
- Вот-вот, именно насчет накопать я и хотел с вами поговорить, радостно подхватил Серапионыч и сделал первый глоток. - А чаек у вас действительно знатный. Неплохо бы сбацать эксгумацию.
- Простите, не понял, - поставил блюдечко на стол Пал Палыч и налил новую порцию.
- Ну, выкопать труп и хорошенечко его изучить, родимого.
- Чего?! - поперхнувшись чаем, выпучил глаза сыщик.
- Ну это же элементарно, дорогой Пал Палыч. Раскапываем могилку, открываем гробик, извлекаем трупик и потрошим его за милую душу...
- Но зачем?
- Ну, установим характер удушения...
- Зачем тревожить усопшего? - взволнованно сказал Пал Палыч. - Нехорошо это.
- Хорошо, очень даже хорошо! - подхватил доктор. - Я это сколько раз проделывал.
- Ну, не знаю, где вы это проделывали, но у нас за такое надругательство камнями побьют да в Кислоярке утопят!
- Господи, какие дикие нравы, - вздохнул Серапионыч. - Ну ладно, раз нельзя официально, так может вы мне хотя бы подскажете, как выйти на здешних археологов?
- А это еще что за лиходеи? - пристально глянул на собеседника Пал Палыч.
- Ну, это такие людишки, которые промышляют по ночам на кладбище.
Раскапывают могилки, покойничков раздевают, берут себе что получше. Им-то уже ни к чему, а людям польза.
Пал Палыч посмотрел на Серапионыча с грустью:
- Мертвым-то оно, конечно, может, и ничего не нужно, но уважение к последнему пристанищу - это нужно нам самим. И что же за жизнь будет без этого?
- А чего? - спокойно поправил пенсне доктор. - Мы такой жизнью живем и ничего вроде.