- Ай-яй-яй, это добром не кончится... И что, они уже дошли до Царь-Города?
- Да нет, - чуть понизил голос продавец, - они встали в приграничной деревне и ждут, пока положение в столице созреет настолько, чтобы брать ее голыми руками. А начали с того, что в церкви конюшню устроили.
"Бедный отец Нифонт, - подумал Василий, - хорошо, что он этого не видел..."
- Глядишь, скоро и до нас доберется! - еще больше обрадовалась дама.
- Да что вы такое говорите, Дарья Алексевна! - возмутился Илья Матвеич.
- А что? - пожала полными плечами Дарья Алексевна. - Он же, князь Григорий то есть, пишет в своих воззваниях, что главная его забота вернуть Мангазее положение вольного города.
- Да здравствует свободная Мангазея-с, - подобострастно вклинился в беседу продавец.
- Я не против независимости Мангазеи, но мне доподлинно известно, что из себя представляет князь Григорий, - грустно покачал головой Илья Матвеич.
- И скажу вам одно: лучше уж зависимость от Царь-Города, чем такая, с позволения сказать, воля.
- Вы всегда так - ни во что честное и благородное не верите, - фыркнула Дарья Алексевна. - Но я просто убеждена, что князь Григорий наведет у нас порядок. А то на улицу после заката выйти невозможно...
Василий уже хотел было вмешаться в спор и высказать все, что он думает по поводу князя Григория, а также его честности и благородства, но удержался и, так и не сделав покупки, выскользнул из песочно-часовой лавки.
***
Со стороны Царь-Города по столбовой дороге шел мужичок с котомкой за плечами. Он что-то бормотал себе под нос - то ли напевал, то ли просто сам с собой разговаривал. И, видимо, так сильно был занят собственными мыслями, что даже не заметил, как оказался лицом к лицу с Петровичем и его душегубами.
- Ага! - радостно взвизгнул Соловей. - Попался!
- Кто? - удивленно спросил мужичок.
- Ты! - уже с легкой досадой отвечал Соловей.
- Я? - переспросил путник.
- А то кто же! - осклабился атаман.
- Что-то я не уверен, - с сомнением покачал головой мужичок.
- Зато я уверен! - топнул ножкой Соловей. - Я всегда и во всем уверен.
- Ну-ну, - снова покачал головой мужичок.
- Да, я такой! - гордо заявил атаман и даже привстал на цыпочки. Потомственный лиходей и душегуб Соловей Петрович. Можете звать меня просто Петрович.
- Рад познакомиться, - спокойно отвечал мужичок. - Моя фамилия Каширский.
Только мне, извините, Петрович, торопиться надо. Как-нибудь еще встретимся.
- И мужичок, поправив котомку, пошел дальше по дороге.
- Эй! - взвизгнул Грозный Атаман. - Мужик, ты куда? Стой!
- Ну что еще такое? - спокойно обернулся путник.
- Куда ты потопал? - обиженно сказал Соловей, - Мы же тебя сейчас будем грабить и убивать. - И, обернувшись к долговязому, уже открывшему было рот, поспешно добавил: - Но насиловать не будем.
- А почему насиловать не будешь? - удивился путник.
- Да знаешь, - смутился Петрович, - чевой-то не хочется.
- А, ну понятно, - кивнул мужичок. - А какать ты не хочешь?
- Да нет вроде, - еще более смутился Соловей.
- А ты потужься, - предложил мужичок, - я тебе помогу.
- Да спасибо, не надо, - окончательно сконфузился Соловей.
- Ничего, ничего, - обаятельно улыбнулся мужичок, - сейчас помогу. - И он вытянул руки в сторону Петровича. - Даю установку...
- Ой, маманя! - сдавленно вскрикнул Соловей. А мужичок, поправив лямки, деловито потопал дальше по дороге.
- Петрович, что с тобой? - озабоченно спросил долговязый.
Но грозный атаман не отвечал ему. Он стоял, широко расставив ноги, и жалобно подвывал:
- Всех зарежу!.. Всем кровь пущу!..
А по его давно не мытым щекам катились скупые разбойничьи слезы.
***
Вернувшись с полным жбаном лягушек на постоялый двор и переодевшись по-домашнему, Василий взялся было за восстановленный Мисаилом список с "могильного" свитка, но тут в комнату ввалились скоморохи. Были они в легком подпитии, однако детектив, не терпевший пьянства при выполнении рабочего задания, отложил антиалкогольную лекцию на потом, так как почувствовал, что Антип с Мисаилом переполнены не только вином, но и ценной информацией, каковую просто не в состоянии держать под спудом.
Василий сел верхом на стул и приготовился слушать.
- Для начала мы выбрали могилку позаброшеннее неподалеку от нашей усыпальницы и стали ее приводить в порядок, - степенно сообщил Антип, выпололи сорняки, поправили крест...
- Но вскоре к нам подошел кладбищенский смотритель и предложил грабельки и лопатку, - нетерпеливо подхватил Мисаил. - Ну, мы его тут же спросили о гробнице князей Тихославских. Смотритель что-то нехотя пробурчал, но тут я сказал, что куплю и грабельки, и лопатку, и показал ему золотой...
- Тут он стал сама любезность, - добавил Антип, - и сходу выложил все, что знал. И даже то, о чем мы вовсе не спрашивали. Он порывался провести нас по кладбищу и рассказать обо всех захоронениях, так что мы едва от него отвязались...
- Ну хорошо, а что он сказал о гробнице князей Лихославских? - с нетерпением перебил Василий.
- А ничего, - развел руками Мисаил. - Оказалось, что он уже тридцать лет и три года состоит при кладбище, но не помнит, чтобы хоть кто-нибудь к усыпальнице приходил, не говоря уже, чтобы хоронить.
- Ну, это мы и без того знаем, - с некоторым разочарованием заметил Дубов.
- Зато смотритель зело хвалил господ Загрязевых, - сообщил Антип. - Ну, тех, что в часовне с золотым куполом и изваянием синьора Черрителли. Он сказал, что туда чуть ли не каждый день приходит один человек, очень набожный, и подолгу молится в семейной часовне.
- Как раз при нас он туда входил, - добавил Мисаил. - Сразу видно изрядный господин. Должно быть, из богатого купечества - в дорогом кафтане и при бороде.
- И долго он там пробыл? - без особого интереса спросил детектив.
- А мы не видели, когда он вышел, - махнул рукой Антип. - Как только поняли, что ничего нового об усыпальнице Лихославских не узнаем, так сразу отправились в прикладбищенский кабачок "Веселый покойник".
- И вот уж там-то как раз кое-чего и разузнали! - радостно выкрикнул Мисаил.
- Насчет Лихославских, - уточнил Антип. - Не успели мы налить по первой чарке, как к нам за стол подсела некая дама...
- Ну какая она дама, - пренебрежительно перебил Мисаил, - настоящая Кьяпсна.