- Князь Владимир! - узнал покойника Пал Палыч. - Черт побери, зачем он им понадобился?!
- Вообще-то я догадываюсь, зачем, - пробормотал Серапионыч, - но это долго объяснять.
Глава сыскного приказа вновь склонился над люком и крикнул:
- А теперь - хромой!
Из отверстия вылез высокий мрачный тип в дырявой шинели, висевшей на нем, как на вешалке. Он озирался кругом и тоже что-то бормотал.
Стрельцы подвели к Пал Палычу молодого парня в расшитой тесемками синей рубахе.
- Значит, вы и будете тот самый коробейник Петрушка? - спросил Пал Палыч.
- Он самый и есть, - весело тряхнул парень копной черных кудрей.
- Посмотрите внимательно, узнаете ли вы этого, гм, человека?
- А и смотреть нечего, - Петрушка блеснул белозубой улыбкой, - он же и есть тот господин, что купил у меня три куска мыла!
Неожиданно "господин" зарычал, будто дикий зверь, и, отринув от себя двоих дюжих стрельцов, вынул что-то из кармана шинели. Не успели охранники схватиться за свои секиры, как он бросился к Петрушке и попытался это что-то засунуть ему в рот. Но, к счастью, неудачно - стрельцы набросились на него сзади и скрутили руки. На мостовую упал брусок мыла.
- А вот и третий, - удовлетворенно сказал Пал Палыч, поднимая мыло. Увозите их поскорее в сыскной приказ и проведите дознание по всем правилам, - отдал он распоряжение своим подчиненным. - Ах да, еще не забудьте убрать перекрытия в канализации.
- Все Рыжий виноват со своим дерьмопроводом, - донеслись до Серапионыча слова одного из зевак в толпе. - Раньше никаких притонов под землей не бывало...
Серапионыч смотрел, как хромого уводят в черный экипаж. Он тоже опознал человека в рваной шинели, но отнюдь не торопился докладывать об этом главе сыскного приказа. Задержанный в недавнем прошлом был наемником в Придурильской республике и в других "горячих точках", и Серапионыч собственными глазами видел его труп в Кислоярском морге каких-нибудь несколько месяцев назад.
- Значит, и этот тоже из тех, - пробормотал доктор. И, обернувшись к главе приказа, попросил: - Пал Палыч, не позволите ли вы мне поприсутствовать при допросе задержанных?
- Да сколько угодно, - рассеянно махнул рукой Пал Палыч.
***
Коренастый мужичок шел по дороге, что-то мурлыкая себе под нос. Время от времени он поправлял лямки рюкзачка и поглядывал по сторонам - не случатся ли еще какие разбойнички. И вдруг он услышал топот копыт у себя за спиной и быстро развернулся. Завидев карету, он даже как-то расслабился и чуть усмехнулся. И поднял руку, будто голосуя такси, хотя такой жест был совершенно чужд этому миру. Но, что еще более странно, карета, чуть обогнав его, остановилась, и в ней открылась дверца, приглашая пешехода вовнутрь. На ходу снимая рюкзачок, путник потрусил к экипажу. И, плюхнувшись на мягкие сиденья, весело осклабился:
- Привет, Херклафф!
Хозяин кареты изобразил на своем лице "улыбку крокодила", которая на путника не произвела никакого впечатления.
- Прифет, Каширский, - ответил хозяин, хитро поблескивая моноклем, и крикнул извозчику: - Челофек! Трогай! Мать тфою...
И снова, обращаясь к своему попутчику, вежливо спросил:
- Я прафильно выразился?
- В общем-то правильно, Эдуард Фридрихыч, - отвечал Каширский, разглядывая пуговицы на камзоле попутчика. - Но пристало ли барону так выражаться?
- Пристало! Пристало! - радостно закивал барон. - Мужик есть тфарь, понимающая лишь грубое слофо.
И, заметив ухмылку Каширского, веско добавил:
- Вот и князь Григорий со мной по этому фопросу фсегда быль софершенно согласен.
Каширский с нескрываемой досадой пожал плечами и отвернулся к окну. Барон же, выдержав паузу, спросил елейным голосом:
- Я слышал, у фас были неприятности?
Каширский резко повернулся, видимо, собираясь и ответить столь же резко, но наткнулся на улыбку барона, как на столб.
- Да, было тут дело... - промямлил он.
Херклафф же, протирая монокль платочком, продолжал тем же невинным тоном:
- Я думать, что наш сфетлейший князь ф честь праздника будет ф хорошем расположении духа.
Каширский навострился:
- Какого праздника?
- А фы не знаете? - ехидно отвечал барон. - Ах, майн гот, я забыл, фы же сидели ф каталашка. Я прафильно фыразился?
- А выразиться по сути вы не можете? - не выдержал Каширский.
- Можно и по сути, - отвечал барон, водружая монокль на место. - Хотя я и не особенно ф курсе сути. Тфести лет от князя Григория не было никаких фестей, и вот он фдруг прислал мне приглашений на праздник. Наферное, опять затефайт какую-нибудь гроссе делишко. Еще кофо-нибуть заколдофать... Я так полагать, что фы, херр Каширский, знайть больше? Хотя если фы сидеть ф каталашка...
- Я хоть и сидел в каталажке, но знаю побольше вашего, Эдуард Фридрихыч, - не выдержал Каширский. - Что за праздник, я вам не могу сказать, но, судя по всему, он приурочен к взятию Царь-Города.
- А разфе Царь-Город фзят? - блеснул моноклем барон. - Я этого не заметить...
- Еще не взят, но вот-вот будет взят, - с запальчивостью продолжал Каширский. - И лично я многое сделал, чтобы это произошло скорее и вернее.
- Ф каталашке? - растянул губы в улыбке Херклафф.
- Далась вам эта каталажка, - ухмыльнулся Каширский. Он понял, что барон его специально "поддевает" каталажкой, и усилием воли вернул себе обычное спокойствие. - Я запустил своих людей в канализацию и дал им соответствующие установки. И одна из них - устранить Рыжего. Именно он тот единственный, кто может реально помешать нашим планам.
- Да-а? - удивился Эдуард Фридрихыч. - А я его фидел на штрассе - жифой и здорофый!
- Да этот придурок оба раза промахнулся! - с досадой проворчал Каширский.
- Сперва задушил моего же человека князя Владимира, а потом - некоего боярина Андрея. Хотя во второй раз он действовал с наводчицей, но тут уже, что назывется - хотели как лучше, а получилось как всегда. Ну а князя Владимира пришлось выкапывать из могилы. Я хотел его оживить и тоже зазомбировать, да по времени не вышло. Ну ничего, с этим можно не торопиться. Главное, что Рыжий жив! Да, такая осечка...
- Быфает, - с деланным сочувствием покачал головой Херклафф. - А что за нафотчица - фероятно, фройляйн Аннет?