Эту ночь жители Роскилле запомнят надолго. Едва часы на ратуше пробили полночь, как к патрулирующим территорию завода охранникам одновременно метнулись размытые тени, и незадачливые дозорные дружно попадали наземь, мгновенно оказавшись в объятиях Морфея. Еще несколько минут, и тени добрались до ворот склада накопителей. Все это было проделано в полной тишине и так дружно, словно странные гости долго и упорно тренировались. Впрочем, а кто сказал, что это было не так?
Вот в очередной раз скрипнули двери склада, и оттуда потянулась длинная вереница бесшумно скользящих над землей крестообразных платформ, на каждой из которых расположилось по три-четыре человека. Хорошая вещь эта самая прикладная философия.
Сотня легких платформ на огромной скорости вылетела из ворот завода одним роем и понеслась к городу, чтобы, рассыпавшись по улицам, развезти по важнейшим точкам солдат в странном, не виданном здесь обмундировании. Впрочем, было бы кому смотреть… Роскилле типичный европейский городок, жизнь в котором замирает с заходом солнца, так что в полночь встретить на улице можно разве что припозднившегося гуляку или пробирающегося к любовнице бюргера, шалеющего от одного только осознания, что он посмел устроить такой разврат… Но если бы среди гипотетических зевак нашелся человек, хоть раз летавший на транспортном дирижабле, он бы мог уверенно заявить, что странные, вооруженные до зубов люди на летающих крестах все как один были наряжены в высотные костюмы. Изрядно измененные, но узнаваемые.
Оказалось, нет ничего проще, чем тремя сотнями отборных вояк блокировать город, в котором проживает от силы шесть тысяч человек, нет ни одного военного, и всего двадцать человек полицейских, дежурящих ночью в участках… Две банковские конторы, ратуша и почтовая станция были захвачены в мгновение ока. Их немногочисленную охрану заперли в одном банке, а дежуривших полицейских в хранилище другого. И все без единого выстрела, между прочим…
– Отдыхавших от дежурства и офицеров взяли прямо на домах. Единственный, кто оказал хоть какое-то сопротивление, был бургомистр… Точнее, жена евонная, – докладывавший Сварт Митрич непроизвольно потер щеку. – Визжала, как резаная, пока мы ее супруга из-под кровати доставали.
– Хм, еще бы, вы ведь, небось, ей редкий ночной визит мужа сорвали, – хмыкнул я, и пластуны весело оскалились, несмотря на то что в эмоциях у них царил полный раздрай. Ну да, привыкшие к вечному немирью в Румынии, они небось рассчитывали на городские бои или хотя бы перестрелки с решившими поиграть в партизан полицейских, а здесь… кроме одной пощечины Сварту, никаких покушений на жизнь и здоровье бравых пластунов… точнее, бывших пластунов. Ныне это первая, вторая и третья роты Первого Каменградского воздушно-десантного полка.
– Виталий Родио… – Просочившийся в дверь кабинета из служебной части дома Грегуар замер столбиком, увидав окруживших меня людей в высотных костюмах, с перекинутыми через сгиб локтя шлемами, сверкающими темными линзами окуляров, да еще и вооруженных странными тупорылыми карабинами, почему-то с двумя пистолетными рукоятями. Обведя шалым взором нашу веселящуюся компанию, дворецкий попытался что-то сказать, но голос его сорвался на этакий фальцет. Грег поперхнулся и отчаянно заперхал. Наконец, он справился с собой и, глубоко вздохнув, заговорил, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды десантников. – Мессир, осмелюсь спросить… что происходит, мессир?