– Лада, будь добра, посмотри, кого там на ночь глядя принесло в наши пенаты… – попросил я, но ее опередил Лейф.
– Извините, ваше… Виталий Родионович, поздно уж, мало ли в ночи татей шляется, позвольте уж я сам отворю?
– Разумеется, Лейф. – Я кивнул, мысленно сделав себе зарубку на память не допускать более подобных огрехов. Вряд ли, конечно, какой-нибудь грабитель осмелится вот так, со всем предупреждением, вломиться в чужой дом, но… кто я такой, чтобы менять устоявшиеся правила приема незваных гостей?
Пока я таким образом размышлял, одновременно расстегивая пуговицы пиджака, чтобы в случае чего не замешкаться с извлечением ствола, из холла донесся тихий говор отправившегося изображать швейцара Лейфа, а следом и шум шагов. Кажется, гость был один…
– Здравствуйте, Виталий Родионович. Уж извините за поздний визит… – Ставр, франтоватый, как и в прошлую нашу встречу, с несколько наигранной, на мой взгляд, смущенной улыбкой застыл в дверях. А за ним маячил мой повар с таким одухотворенным лицом, словно Христа воскресшего увидел. Я незаметно одернул сместившуюся в сторону полу пиджака, прикрывая виднеющийся из-под нее ремень «сбруи».
– И вам здравствовать, Ставр Ингваревич. Не стоит извинений. – Я поднялся из-за стола. – Присоединитесь к ужину? Лейф обещал подать какую-то совершенно замечательную стерлядь…
– Благодарю… С превеликим удовольствием. – Старейшина Волосовой стези, или как там правильно-то, не чинясь, прошел к столу и, совершив какое-то замысловатое движение руками, уселся напротив меня. Лада, мгновение назад стремительно исчезнувшая куда-то из комнаты, тут же оказалась рядом со Ставром и принялась раскладывать перед ним принесенные приборы, при этом украдкой кидая на него такие же взгляды, как и Лейф. Вот только если благоговение повара вызвало у меня разве что ехидную усмешку, то от взглядов Лады на разряженного Ставра почему-то остро шкрябнуло где-то в груди. Хорошо еще, что блоки удержал… Они, конечно, старейшине на один зубок, но ведь это если он будет присматриваться…
Глубоко вдохнув и медленно, очень медленно выдохнув, я решил сменить направление мыслей, а заодно и развеять некоторые… хм-мм… в общем, развеять, да.
– Позвольте узнать, Ставр Ингваревич, что это за воздействие вы сейчас применили? – Вопрос, конечно, не ах, но моей паранойе движения его рук и тонких оболочек и впрямь показались несколько странными. Хотя кому-то, может, странной покажется моя настороженность и излишняя подозрительность… но это уже привычка. Я еще лет пять назад зарекся расслабляться даже в самой спокойной обстановке, если уж взялся за опасное дело. А о том, что поиски Хельги относятся как раз к таким, мой недавний неудачный опыт поиска пропавших девиц вопил как резаный.
– О, вы заметили, да? – улыбнулся Ставр. Не мне, моей экономке… гад. Не отдам, может не надеяться. Самому нужна… – У вас замечательно точный глаз. Это маленькое изобретение одного из моих знакомых. В основе лежит обычное очищающее воздействие, но вот этот легкий доворот кисти, точнее ее тонкой оболочки, разумеется, направляет возможную грязь с рук строго вниз, на пол, а не заставляет ее облаком распыляться вокруг, как это обычно и происходит.
– Однако. Крайне занимательно, – кивнул я, мысленно отвешивая себе подзатыльник за собственный грозный взгляд, брошенный на Ладу. Хорошо еще, она его не заметила… Надеюсь. Все-таки в этот момент она, наполнив наши со Ставром тарелки, уже выходила из столовой следом за Лейфом… ну или сделала вид, что не заметила. – Не продемонстрируете еще разок?
– Сколько угодно, – с готовностью согласился Ставр, повторяя замысловатый жест и довольно легкое воздействие. – Не поверите, но я и сам, когда узнал, добрую половину утра экспериментировал. Фунта три муки извел, не меньше. Хозяйка дома была в таком ужасе… Пришлось конфетами отдариваться.
– Муки? – не понял я.
– Для наглядности, – пояснил Ставр. – Собственно, именно из-за муки мой знакомый и придумал этот жест. Он заметил как-то, что его повар после возни с тестом руки непременно моет, а не очищает более скорым, а оттого и удобным при готовке способом. Ну и заинтересовался. Вот тут-то и выяснилось, что ежели муку очищать привычным воздействием, то облако мучное все вокруг тонким слоем укрывает. Ну додумать дальше было немудрено! Уж коли с мукой такое происходит, то с прочей, даже невидимой, а точнее, тем более, невидимой глазу грязью и подавно… Вот так-то.