***
И почему все те мои герои,
Что к идеалу подойдут,
Рвут мирные свои покои,
И все в беспамятстве падут?
– Рон! Черт, Рон! – послышалось вокруг.
Уэбли постарался открыть глаза, но у него не получилось – они вновь захлопнулись и отказывались открываться.
– Рон, нет! Чтоб тебя, Рон! – опять послышался все тот же донельзя знакомый голос.
Уэбли почувствовал землю, и, протерев глаза, сначала открыл левое, а затем и правое око. Сначала он увидел дым, затем бегущего к нему со слезами на глазах Джона.
– Рон, что я натворил, как я мог?
Только очнувшись, тот посмотрел на небо и ничего не увидел – оно было закрыто войсками облаков, солнце еще и не планировало вставать.
– Сколько времени, Джон? – спросил Уэбли первое, о чем он подумал.
– Какое к черту время?! Рон, я не знаю как сказать тебе…
– Что ты сделал, не бойся, говори. – практически спокойно, но все-таки с некоторым напряжением, сказал Рон.
– Нет, я не могу, нет! Эти двое, на легковой…
Тут Уэбли вспомнил все – и желтый фургон, и патрульные, и ту самую легковую пассажирскую. Он молча посмотрел по сторонам, и увидел два лежащих на земле окровавленных тела, и сразу понял что произошло.
– Нет, Донлон, скажи, что я все еще в своем сне, не надо говорить ничего другого.
– Рон, я не хотел убивать их, ты ведь понимаешь?
У другого не было сил вставать. Он еле поднялся на колено и сказал:
– Джон, мне нужно срочно… срочно уходить, уходить из твоей жизни, я…
– Нет, Рон, почему ты мне не веришь?
Уэбли не мог найти нужных слов – его переполняли чувства и эмоции. Он еще раз посмотрел на трупы, а затем на Джона.
– Донлон, ты не понимаешь, мне нужно бежать.
– Предаешь меня, Уэбли, да? Все я понимаю, Рон, не смей бежать – иначе я заряжу в тебя пулю. – резко сменил тон полисмен.
Рон ослушался. Он поднял сперва одну ногу, затем оперся на нее и поднял вторую. Почувствовав стопы, он сделал шаг, и легко устремился куда-то в чащу.
– Нет, Уэбли, что ты делаешь, черт тебя подери! Неужели ты бросишь меня тут, как они поверят мне, что это не я их убил, что это был не я! Ты же веришь мне?
Его напарник обернулся, и, на его обливающемся слезами переживаний лице появилась нотка чувства вины.
– Джон, ты не виноват, я знаю это, прекрасно знаю!, но я не могу больше быть здесь, просто не могу.
– Ты оставляешь меня здесь, по центру этого круга огня? – показал он на вспыхивающие и угасающие потоки огня возле обеих машин. -Ты ведь даже не знаешь, что произошло!
– Джон, мне не надо знать этого, не делай мне еще хуже. Я… я просто должен…
– Нет, твою мать, я не дам тебе сбежать! – свирепо прорычал полицейский, достав пистолет из-за пояса. -Ты не избежишь наказания!
– Джон, пойми, все намного труднее, чем ты думаешь. Я бегу не из-за того, что боюсь засесть за решетку, а потому что… ах, тебе не понять!
– Мы ведь были друзьями, самыми настоящими, как я могу не понять тебя?
– В том-то и проблема, что ты мне друг.
– Это не может быть проблемой, Рон, ничто не может разлучить нас, мы много лет работали вместе, и тут – такое. Знаешь, в этом, пожалуй, виноват больше ты, чем я.
– Ч-что? – с наивно раскрытыми от удивления глазами вымолвил Уэбли. -Как я? У меня случилась паническая…
– Атака, и бла-бла-бла! Я не желаю слышать этого, Рон! Кто не выстрелил, когда нужно было, кого я доставал из горящей машины, кто подкосил меня в ту секунду?
Молодой страж порядка зарыдал и отвернулся. Он бросил револьвер на землю и побежал к ряду деревьев, уходящим глубоко в бор.
Джон, по своему предупреждению, взял в руки кольт, хорошенько прицелился в спину второго, и нажал на курок.
Услышав щелчок, Рон не стал уклоняться – он отдал свою жизнь воле судьбы. Но ничего не произошло – опять (такое душераздирающее!) явление пустого магазина. Джон, смотря на отбивающие по булыжнику сапоги Рона, не стал перезаряжать пистолет. Он смотрел, как Уэбли продолжал бежать и все надеялся, что тот вот-вот остановится, одумается. Но его надежды были напрасны – тот скрылся за густыми деревьями, и больше не появлялся в поле зрения Джона еще долгие годы.