– Ты совсем свихнулся?
– Здесь есть камеры, в конце концов – никто не подумает, что это мы его убили.
– Все это время здесь были камеры?
Планк и Луна обернулись к противоположной стене и увидели черный бесчувственный глаз, безмолвно висящий над ними. На его стекле отчетливо различалась большой раскол. Было понятно, что питать надежду на него было бессмысленно.
– Ты ведь в курсе, что в эту камеру стреляли, и стреляли, по всей видимости, несколько раз.
– Как я раньше не заметил!? – не поверил глазам Джон, до этого видевший черный глаз совершенно невредимым.
“Я видел ее полностью целой, никаких осколков. Меня обманывают. Или я обманываю себя?”
– Черт, как я сразу не заметил. – начал корить себя Донлон.
– Так, надо ехать в отель, срочно. Здесь мы больше ничего не найдем.
– Да, он прав. – согласилась Луна. -Джон, ты готов?
– Да, да, конечно. Мне уже лучше, гораздо лучше. – неуверенно ответил шериф и, закрепив кинжал за поясом, первым вышел из комнаты.
Он открыл дверь и ступил в темный коридор. Тут же свет пропал и в комнате. Кто-то ударил Джона в ногу, и шериф сразу же достал пистолет. Он услышал быстро удаляющиеся шаги и побежал вперед в темноту. Никого он не замечал, кроме себя и своего внезапного врага. Его частый топот перекликался с топотом убегающего; казалось, что вот-вот он воткнется в стену и больше не увидит света. Донлон хотел уже сделать выстрел, как его остановила рука Планка, и он пришел в себя.
– Джон, ты жив? Джон! – услышал он над головой.
Он открыл глаза и увидел пытающегося сделать хоть что-то Сола.
– Что со мной произошло? Только-только я шел с вами, как…
– Ты резко начал бежать по коридору, пока не столкнулся с тупиком. Нет, Джон, тебе нельзя вести расследование в таком состоянии.
“Он сказал, что мне нельзя вести расследование? Так может он свихнулся, а не я? Совсем не понимает, о чем говорит”.
– Нет. – инстинктивно возразил Донлон. -Нет, я не могу остановиться. Нет.
– Но…
– Я сказал все. Хватит решать за меня мою же судьбу, ясно? Пусть я и не в самом лучшем в своем состоянии, но зато мне не опасно верить.
– Это правда.
– Быстрее идем отсюда, только быстрее… – тяжело попросил шериф и самостоятельно оторвался от холодного камня.
Они втроем быстрым шагом преодолели четыре двери и вышли в главный зал, в который пробивался тонкой линией лунный свет. Ни одной живой души (и стоит упомянуть, что и ни одной мертвой) – полное загадочности небытие воцарилось в Блессуорте. Только эхом улетающие вдаль звуки шагов, словно соприкасающиеся с водой капельки росы.
Сол, Луна и Джон прошли вдоль стены до выхода, и вышли на улицу. Из мирной испуганной тишины они попали под бурный дождь, затмевавший любые голоса. Они посмотрели на ряд впереди стоящих машин и, остановившись на черно-белой патрульной у поворота, поспешили к ней. Все тот же серый свет отражался от ее окон и преломлялся в фарах, распускаясь в разные стороны. Джон открыл дверь, сел на водительское сиденье и крепко взялся за руль.
“Главное не засыпай; дорога предстоит быть долгой, но ты не засыпай, дружище”.
Сол открыл дверь сперва Луне, после этого себе, и сел рядом с Джоном. Донлон с укоризной посмотрел в зеркало, направил свои суровые веки прямо в глаза Паркинсон. Та неловко сдвинулась с места и отвернулась в сторону.
– Уотермелон-бич по ночам прекрасен! – неожиданно радостно объявил Донлон, нажав на педаль. -Поистине прекрасен.
С этими словами они тронулись с места и проехали настолько долго, что мне приходится начать новую главу.
Глава 22
“Ты чуть не заснул. – на середине пути заметил шеф полиции. -Но таблетки пока не нужны. Кажется, мне с каждым часом становится лучше. Проехали достаточно много. Но насколько много? – Достаточно, чтобы заявлять о том, что мы проехали достаточно много. Нет, лучше мне, видимо, не становится. Я знаю, что во мне общаются две души, но не пытаюсь прервать этого. Или не могу? Или боюсь? Если кто-то ведет диалог, а размышляю над ним, получается во мне серьезно три сущности. Мне это не нравится. Последнее время не писал отчеты. А они нужны. Погоди, если ты напишешь отчеты, то я рискую быть уличенным в сумасшествии. Да, ты прав, но по-другому я не могу. Достать ручку. Черт, я на дороге, как я мог забыть. Вообще, связан ли мой текст? Или это просто никак не подходящие друг другу слова, словно слепо набранные на печатной машинке? Вижу знак: Watermelon-beach, “e” немного стерлась. Ниже написано: 10 miles, “e”… тут не стерлась. Что? Мы уже настолько близко? Мы будем там уже через несколько десятков минут. Да уж, мои два внутренних дружка пожирают мое время”.