– А что, если наоборот – они копят силы и хотят сыграть на недооцененности?
– Тогда бы они не стали вербовать Джефферсона, они беспощадно использовали его. – грустно признал Сол.
– Не надо, Сол. Только не сейчас, я не хочу погружаться в тоску, пока что я хочу думать только о… деле. – вздохнула та, будто сама недовольная концом фразы.
– Ладно, я пока и сам не в состоянии осмыслить случившееся.
“Почему я так не встревожен смертью товарища? Это ведь поистине ужасно, или я обманываю сам себя?” – вопросил себя Планк.
– Полагаю, здесь больше ничего не найдется. Ты обшарила все карманы?
– Да, этот был последний. – кивнула Луна.
– Отлично, тогда пора делать ноги – в любую минуту сюда могут нагрянуть тучи других полисменов.
Сол и Паркинсон закрыли все отсеки, вышли из комнаты, захлопнули дверь, и через пару секунд (которые начали отсчитываться у меня в голове. Прим. автора: или лучше не подавать виду, что я сумасшедший?) они были уже перед сидевшим на полу и смотрящим в одну точку Донлоном.
– Подвел вас, потерял все, что у меня было! – раскаялся он.
– Джон, не стоит. Никто из нас не виноват в том, что произошло.
– Но кто-то ведь не виноват в этом в меньшей мере! Я должен отступить – дать вам самим закончить дело.
– Но ты не можешь жить без него. Лишив тебя его, мы лишим тебя единственной радости.
– Эта радость стоила мне стольких проблем с головой? Мне кажется, что все здесь постепенно рушится, становится совершенно неестественным. Почему-то я чую, что всюду обман, что изначально все расследование было не ради расследования, а ради чего-то потустороннего.
– Шериф, не говорите так. – сжав кулак Донлона, попросила Луна. -Мы закончим дело, и его исход вас не разочарует.
Джон поднял голову и впервые посмотрел в ее глаза так искренно и понимающе:
– Мне хочется верить твоим словам, но за секунду во мне убивается больше, чем оживает. Я становлюсь совсем бездушным, или, быть может, бездушным лишь в этой реальности.
– Джон, мы не подведем тебя. – пообещал Сол, протянув шефу руку.
Тот поднялся на ноги и посмотрел на двух своих приемников. Оба они горели энтузиазмом и порывом завершить начатое.
Казалось, с посылом отправить нас в долгий путь он хотел закончить свою мысль. Никогда до этого я не видел его таким разбитым и одновременно горящим надеждой.
Если бы все описываемое случилось чуть позже, он бы точно сказал “carpe diem, <…> пусть ваша жизнь будет необыкновенной!”
– Добро пожаловать в чащу, где улитки, как не беги, тебя догонят, где орлы, как не ползи, тебя схватят своими острыми когтями, и где солнце, сколько бы солнцезащитных очков ты не надевал, все равно будет палить на тебя со всех сторон.
Джон пожал руку и еще раз посмотрел в глаза каждому из них:
– Я буду ждать вас каждый рассвет, каждый закат и каждый бой колоколов. Я отчаливаю, но лишь на время, и мы встретимся там, где суждено нам оказаться вместе.
Джон подкинул в воздух ключи от патрульной, и те, пролетев над его головой, попали точно в руки Солу.
– Поезжайте, расследование не ждет.
– А как же ты? – спросил Планк у шерифа.
– …Меня встретит какой-нибудь полуночный попутчик, захватит меня и довезет до участка. Хватит мне жить жизнью, в которой все решаю я: по-моему, намного интереснее идти за рукой судьбы.
– Спасибо, Джон. Спасибо за все. – тихо вымолвил Сол и открыл дверь, собираясь уйти.
– И еще. – остановил того Джон, -Держите трубку наготове, будьте готовы взять ее в любой момент – никто не знает кто встретит нас, пока мы бродим во мраке одни.
На эту просьбу Сол не ответил. Он вместе с Луной вышел из гостиницы и сел в машину. Нажав на педаль, он тронулся с холодного асфальта и медленно поехал к повороту.
“Где суждено нам оказаться вместе. – повторил про себя Сол. -Я никогда не забуду эти слова, никогда не забуду его выражения, и никогда не забуду его испачканных в крови ботинок – таких одновременно замкнуто-строгих и грешных”.
Доехав до перекрестка, патрульная повернула направо и проехала вдоль кирпичного дома; вдоль его серой стены, у подножия которой злобно, тая все безрассудство ее забывшего, покоилась нетронутая серебряная пуля.
Глава 23
Мой разум буквально схлопывается. Кто-то стал главным героем моей истории вместо меня, это одновременно пугает меня и заставляет восхищаться произволом истории и ее автором.