“Теперь я каждый день, клянусь, каждый день буду приходить к этому холму, где меня встретила Луна. По ночам там бывает так прекрасно! Звезды смотрят на тебя и на обнаженную траву, как на одно и то же. Бывает, иногда, на них прольется тоскливый дождик. А утром, когда все еще спят, тебя встречают первые солнечные лучи, и прелесть их в том, что они – первые. Тогда и задумываешься о всей трагической судьбе этого мира: этого неба, этих вод, и этих холмов!
Так решайся же, Сол. Сол, ты ведь хочешь избавиться от мук? Осознание приходит позже, Сол, не сразу. Нет, ты сам оставлял все заметки, ты сам организовал свои похороны, Сол. О, видимо я беру контроль над тобой, верно? Джон так же стал безумцем, просто пока вы этого не замечаете. Он бродит кругами по ночам в своем кабинете, постоянно свистит себе под нос. Я не знаю об этом, но догадываюсь. М-м, ты решил играть до конца. Револьвер в твоей руке. Тогда будешь жить со мной всю оставшуюся жи-и-изнь. Только не говори, что ты у нас хочешь показаться героем? Зачем тебе все это? Цель обесценена, когда дорога настолько пуста, разве не так? Уилтерс сделала свое дело, теперь мы с ней квиты. Правда, она, скорее всего, не выдержит известия о моей кончине. Нет никакого Мэддена, он уже как пару лет мертв! Жизнь не простила ему годы, проведенные в кругу Безликих. Не знаю что будет дальше, но вручаю ваше порождение вам – все, что нужно было мне от него, я уже получил. Осталась последняя, всего одна последняя дуэль. Она будет мрачна и судьбоносна. Дело за малым, ребятишки, лишь за финальной сценой!”
В этот же момент накрыв все бумаги титульным листом, шериф рванулся на улицу. Только об одном мог думать он сейчас, все остальное убилось в нем абсолютно. Перед входной дверью он наивно заглянул в свой кабинет, но там было пусто.
– Будь ты проклята, судьба! – вскричал он и выбежал из здания.
Начался ливень.
“Он знает где они сейчас, может настигнуть их в любую секунду! Сол, зачем ты рассказал ему про холмы, зачем раскрыл тайны всей жизни. Любовь погубит вас, любовь среди предателей возможна лишь подчас! Я должен был вас предупредить, должен был рассказать о любимой! Никогда до этого момента это расследование не было опасной игрой! Только сейчас, когда на кону стоят жизни близких, только сейчас она опасна, черт возьми! Холмы, трагические холмы, где же они? А! Кажется, я могу знать”.
Джон пересек одну улицу, вторую, но ни на секунду не останавливался перевести дыхание – порывы его были чисты и неумолимы. Кажется, в эти минуты он впервые за последнее время стал обладать собой в полной мере. Или ему так казалось. Вокруг он не замечал ни светящихся фонарей, ни луж, в которые он регулярно наступал своими старыми дряхлыми ботинками. Не обращал внимание он и на прыгающую на его полуплешивой голове шляпу, которую так и норовило улететь и пуститься в долгий полет, в котором никто бы больше не взял ее с собой в свои тягостные приключения.
Камнем на голову упал на шерифа вид холмов, внезапно представший перед ним.
“Вот и настала минута великих свершений”. – эту мысль вселенная получила не от Джона.
Кто-то еще был поблизости. Послышался щелчок, какой обычно предшествует выстрелу. Краткий рокот! и опустошение. Через секунду раздался еще один. Услышав его, Джон остановился. Бежать было страшно – да и, наверное, уже бессмысленно. Путь до холмов в его глазах растянулся в разы, сделанные шаги показались совсем короткими. Он посмотрел на дорогу и вновь побежал, пытаясь не смотреть вперед – туда, где его, как он думал, ожидало самое страшное. Не отрывая глаз от нескончаемых луж, в которые наступал, Джон достал револьвер и был готов стрелять. Посмотрел вперед – никого не видно, только вдали высятся горы. Пробежал еще чуть-чуть, поднял голову – и снова пустота. Но он знал: где-то там, в глубине этих извилин находятся три человека. Донлон вдруг стал усыпляться. Револьвер чуть не соскользнул с его руки, и точно выстрелил, если бы шериф вновь не посмотрел на холмы и не увидел лежащее тело. Он тут же собрался с мыслями, но ни о чем другом, кроме как о мертвеце, думать не мог: “Кто это? Я должен узнать кто это!” Шериф ускорился; подбежав к дереву за метров пятьдесят до трупа, он разглядел сидящего рядом на коленях человека. Точечным выстрелом поразил взглядом лицо усопше̶г̶о̶ ей, и все его самые потайные догадки подтвердились.
Светлые волосы, минуту назад извивающиеся на легком ветерке, сейчас были неподвижны, зеленые глаза, живо метающиеся по миру, сейчас погрузились в душу Джона. Точно в его глаза были направлены два бесчувственных зрачка.
“Все кончено, это точка невозврата. Что же будет с Солом, что же с ним будет!? – подумал он и вспомнил все прошлое. -Все было ведь так хорошо! Не стоит лицемерить, ты ведь так не считаешь. Все было так светло и чисто, как первый выпавший снег. Ты совсем не слушаешь меня? Мы не заметили, как перед нами пронеслась наша счастливая жизнь, которую мы глупо упустили. В порыве всех желаний совсем не оставляли времени на понятие прекрасного, на осознание лучшего, что было с нами. Что же подумают Несси и Уилл, как будут огорчены, не правда? Виноват в этом ты, и сам это понимаешь. Чем дольше ты здесь – тем больше печали оставляешь вокруг”.