– И все же, почему ты не веришь в существование Семерки? – вернулся к интересующему его вопросу Джон.
– Весь этот пазл никак не может сложиться воедино: улик слишком мало, и каждая связана с другими очень уж ненадежно, будто их точка соприкосновения выдумана самими вами. Я, наблюдая за тем, как вы пытаетесь раскрыть это убийство, постоянно ловил себя на мысли, что все выводы, которые вы делаете, образуются в ваших умах только потому, что в глубине вашей души что-то непостижимое играет за вас – вы, сами того не понимая, создаете несуществующие связи со всеми другими вашими находками. И боюсь, что в итоге, после всех проделанных шагов, вы придете к тому, что никакого преступления изначально никто и не совершал.
– Не совсем понимаю твою идею, что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, друг, что чем дальше вы заходите, тем больше сходите с ума. Разве ты сам не понимаешь? Ты чересчур хочешь закрыть это дело раз и навсегда, потому что это единственный твой шанс прожить свою чертову жизнь не зря. Ты так же очень хочешь помочь этим детям, потому что чувствуешь ответственность за них. Но у тебя нет ничего, что может доказать то, что Безликие – это не чья-то выдумка, созданная для того, чтобы просто напугать всех. Посмотри на себя со стороны и попытайся взглянуть на все это в здравом уме…
– Если ты считаешь, что все это нереально, тогда зачем помогаешь мне?
– Помогаю? Смелое заявление, Донлон! Это наша первая совместная стоящая миссия, в которой я нахожусь только из-за того, что ты мой босс, приказы которого я выполнять обязан.
– Получается, все, что мы проделали, было зря?
– Как бы это печально не было, но да. – согласился Мик.
– Но тогда зачем Говарду врать про ее существование? – ничего не понимая, задался вопросом шериф.
– Это хороший вопрос… Может быть, он кого-то прикрывал. А может в этом кроется и какая-то другая, более странная причина.
– Но это ведь невероятно глупо! Кого может прикрывать такой человек как он?
– Я расследовал не один десяток ограблений, покушений и прочих ужасающих вещей, и, поверь мне, то, что может казаться нам абсолютно бессмысленным, может казаться другому гениальной идеей.
– Ты и вправду расследовал много дел, и знаешь о чем говоришь – тут я не могу не согласиться, но я так и не могу понять, как все то, что мы сделали, не имело смысла?
– Не преувеличивай Ты сделал не так уж и много, потраченная неделя для тебе уже завтра стоить ничего не будет.
– Дело не только в проведенном впустую времени – это было делом всей моей карьеры, всей моей жизни! Каждый из этих семи дней я просыпался с мыслью о том, что у нас впереди – светлое будущее, а у нашего города – былое величие! А теперь, за секунду, все это рухнуло, и я потерял желание заниматься тем, чем когда-то мечтал.
– Таких дел по всему миру – хоть отбавляй! – задорно воскликнул Бенсон в попытках поддержать начальника.
– Ты не понимаешь… – глубоко вздохнул Джон и поднес руку ко лбу. -Я напишу письмо Солу, и буду действовать так, как он скажет.
– Ты подчиняешься указам какого-то мальчишки? – усмехнулся Мик. -Он одержим этим делом, так что его ответ будет вполне ожидаемым. Я вот что тебе советую – не слушай его, ему терять нечего – обо всем этом он забудет через месяц-два, а потом и вовсе уедет из города, навсегда покинув и тебя. Твоя привязанность к нему излишняя и безответная, и…
– Ты хочешь отдалить нас? – загадочно спросил шериф.
– Нет конечно! Я просто говорю, что ты слишком сильно зависишь от него. Просто представь – самый важный человек в округе повинуется какому-то мелкому воришке, это ведь просто смешно! Подумай только какая реакция будет у людей, если это вскроется.
– Ладно… хорошо… Я с тобой согласен, но письмо я ему напишу.
– Разумеется, само собой. Просто я не хочу, чтобы ты подозревал меня в чем-то.
– Я никогда не сомневался в твоем профессионализме, и сейчас не собираюсь. – обнадежил своего друга Донлон.
Шеф полиции взял лист бумаги, незаточенный карандаш, который он впопыхах бросил в рюкзак перед отъездом, и, пока Бенсон продолжил собираться, начал судорожно записывать:
"Дорогой Сол, скорее всего, ты не ожидал получить от меня письма в первые дни нашего пребывания в отеле, но это послание вынужденное. Пишу я по причине того, что у меня совершенно нет мыслей и идей по поводу того, что нас ждет дальше. Я опустошен, и потому обращаюсь за советом к тебе, поскольку только ты один можешь мне его дать.
Все дело в том, что в голову мне за мгновенье пробрались мрачные фантазии, которые теперь не будут давать мне покоя. Прошу отнестись ко всему что написано ниже с холодной головой.