Гипотеза, повергшая меня в столь глубокие размышления, полагала, что все проделанное нами не имело ни цели, ни смысла, из-за того, что никакой Семерки изначально не существовало. Я знаю, такое утверждение на первый взгляд может показаться крайне нелогичным и ты посчитаешь меня слетевшим с катушки, но вспомни последнее предложение предыдущего абзаца. Все, что у нас есть – это слухи, причем даже их источник нам неизвестен. Я ни в коем случае не настаиваю на этой версии, так как мне и самому хочется, чтобы она оказалась ложью.
В связи с такими обстоятельствами, мне нужна наводка, подсказка, как нам действовать.
С нетерпением ожидаю ответа.
Твой коллега, напарник и друг."
Шериф поставил жирную точку, через несколько секунд превратившуюся в нечто похожее на кляксу, и, бросив карандаш, вышел из комнаты. Тем временем, Мик, уже обутый и с револьвером за поясом, стоял и смотрел в окно, на стекло которого градом обваливались крупные капли утреннего дождя. Он пристально следил за передвигающейся толпой, не сводя глаз с суетливо метающихся из стороны в сторону ног. Его зеленые глаза то и дело цеплялись за какой-нибудь мерцающий фонарь или любой другой объект, мертво стоящий на месте, и, если какое-то движущееся тело попадало в его поле зрения, он непременно начинал наблюдать за ним, рассуждая о его направлении, характере движения и вообще обо всем, о чем мог рассуждать человек такого же аналитического склада ума, как и он.
Погруженный в свои раздумья, он совсем не услышал щелчка двери, с коим в комнату вернулся Донлон.
– Все, думаю мы можем продолжать. – заявил он.
– Неужели ты уже получил ответ от Планка? – не веря в такой расклад событий спросил Мик, продолжавший стоять спиной к вошедшему.
– Еще нет, но мы ведь не можем сидеть тут и бездействовать, правильно?
– Тогда какое у нас задание? – готовый сделать все, что потребуется, поинтересовался Бенсон.
– Найти того, кто может помочь нам найти Семерку. Надеюсь ты не забыл, что несколько ее участников регулярно посещали это место. Сначала надо понять, кто может владеть подобного рода информацией. Та женщина, с которой мы разговаривали вчера, как только прибыли сюда – мне кажется, что она может навести нас на верный путь.
– Тогда что же мы медлим? Вперед к ней! – подняв нос воскликнул Мик.
– Оружие можешь оставить здесь, оно тебе не понадобится. – опасаясь того, что пистолет может вызвать страх у обывателей, посоветовал Донлон.
Детектив последовал просьбе шефа и, оба вышли из своего уютного и теплого номера. Впереди них раскинулся узкий, но чересчур длинный коридор, вдоль него расстилался мягкий красный ковер, а на стенах висели различные сюрреалистичные картины. На потолке же висели четыре громадные люстры, окрашивающие все в яркий желто-оранжевый цвет. Через метров семь-восемь, одна из стен сменилась на вид хрупкой стеклянной низкой стенки, с ее стороны можно было узреть все величие Гранд-Энда, начиная от постоянно работающих лифтов и заканчивая номерами в противоположной части этажа. Но стражи порядка не собирались рассматривать все представленные их глазам красоты, и вместо этого пошли дальше, к лестнице, которая располагалась в самом конце этого холла. К слову, в нем не было ни единой души – все уже находились либо внизу, где разные персоны любили проводить целые дни, сидя на удобных просторных диванах за бокалом вина и играя в карты, либо на улице, но такое бывало намного реже.
Полисмены, шустро перепрыгивая чепез ступеньки, спустились вниз, в главный зал, о чем сообщала миниатюрная табличка возле большого круглого стола, гордо стоящего прямо по центру помещения.
Десятки необыкновенно похожих друг на друга людей не давали прохода – каждый бежал куда-то в разных направлениях, сражаясь за место стать первым в этой сумасшедшей гонке, участником которой, сам того не понимая, оказывался любой вошедший в отель. Вокруг того самого стола, о котором упоминалось ранее, всегда собиралось много народу, так как обычно там на утре присаживались знатные лица, пользовавшиеся небывалой популярностью, и будто притягивали всех других посетителей гостиницы из, как те сами любили называть себя, ''передних рядов'', которые воспользовались бы любой секундой, чтобы покрасоваться перед первыми. Эти известные личности часто заводили беседы на умные темы, но по правде говоря, совсем в них не разбирались. Они любили обсуждать все, что угодно, но только не то, о чем действительно могли бы аргументированно подискутировать. Однако, на их счастье, все, кто к ним присоединялся тоже были из людей недалеких, и могли слушать это надоедливое трепетанье целыми днями и ночами напролет. Вероятно, обусловлено это было тем, что при разговоре обе стороны использовали слова исключительно высокого штиля, и потому их речь была приятна уху, если, конечно, не вдаваться в заложенную в них идею. Рядом с сей компанией постоянно спорящих, обычно устраивалась и другая, люди "попроще''. Они занимались тем, что сначала подслушивали разговор соседей, и затем начинали разбирать не только сам выдвинутый тезис, но и все представленные аргументы. В итоге все кончалось обычно тем, что эта группа становилась настолько заворожена рассказами других, что забывала цель своего собрания, и поздно ночью, так и не дождавшись конца монотонной беседы, либо вся засыпала, либо расходилась по своим комнатам.