***
Дорога, ранее проливающаяся грохотом шин проезжающих автомобилей, стала безлюдна и безмолвна, как никогда. Бело-голубая патрульная пересекала одну улицу за другой, волоча за собой пытающийся снести все за собой поток ветра. В автомобиле так же царила абсолютная тишина – оба полицейских, оказавшиеся в ступоре от осознания того, насколько их представления друг о друге были ошибочны, сохраняли молчание, в которое каждый из них вкладывал немалое значение. Истекающий кровью на заднем сиденье иногда всхлипывал, но, замечая укоризненный взгляд шерифа в зеркале, тут же замолкал. В подобного рода не самой расслабленной обстановке, провели они в одной машине около часа, и, вернувшись, наконец, на улицу и прибыв к ближайшему госпиталю, недобро переглянувшись, все, за исключением второго беглеца, вышли из нее. В зрачках посмотревшего на небо Бенсона отразилась радуга.
– Надеюсь, ты не пристрелишь меня сзади. – сказал он, снимая с рук шерифа наручники.
– Еще этого мне не хватало. – сдерживая ярость, вымолвил другой.
Мик вывел из автомобиля пострадавшего и быстро, чуть ли не закинув того на плечо, зашел внутрь. Все сразу обратили свой взор на жуткую картину, представленную перед ними. В этот же момент прозвучало несколько неравнодушных "ах!", и все идущие по коридору разом разошлись по сторонам, ближе к белым стенам, пропитывающим все помещение духом прозрачной безысходности и беспомощности.
Только один невозмутимый и обладающий непоколебимым характером человек в рубашке кофейного цвета спокойно подошел к шерифу и, наведя свой устрашающий взгляд на всех оборачивающихся, с улыбкой прошептал:
– Не думал, что ты явишься так рано… Ну что ж, мой давний друг, начнем нашу историю с чистого листа?
Постепенно я начинал замечать, что люди вокруг, те, которые были мне чрезвычайно дороги, удаляются от меня, они будто раз и навсегда выбрасывают меня из своей жизни и дают обещание себе больше этого не менять. И знаете, после долгих лет раздумий, я начинаю сомневаться в том, что этих людей я и вправду ценил, отчего, честно сказать, мне и самому становится не по себе.
Из книги “Дело о Безликой Семерке”
Глава 10
Незнакомец обошел вокруг полисменов и, крикнул:
– Джеймсон, у нас тут пострадавший! А ну-ка живо иди сюда!
Из-за угла вышел высокий человек средних лет. Он был в белом халате, а на руках его были перчатки. Он, тоже не подав виду отвращения, быстро подошел ко всем четверым.
– Не стоит благодарности. – проговорил бас позади полицейских.
Голос отвлек их, и они синхронно обернулись в сторону исходящего звука.
– Он будет в безопасности, не волнуйтесь. – он достал из кармана сигару. -Джон… ты, я заметил, ничуть не изменился! Сколько времени прошло – а ты все еще тот самый “шериф с большой душой из маленького пригорода”.
– Чего ты хочешь? – недовольно спросил Донлон. -У нас в машине сидит хитрец, который может сбежать в любой момент, так что давай без лишних слов.
– По правде сказать, я думал, ты уже отдал концы. Я знаю немногих людей, способных целую жизнь заниматься тем, что убеждаться в ее бессмысленности. – неизвестный обогнул еще один круг и исчез за спинами у обоих.
Оба блюстителя закона опять повернулись, но не увидели ни человека в халате, ни раненого – они одни стояли меж двумя все теми же белыми стенами. Сию же секунду Бенсон разразился вопросительным восклицанием:
– Кто это был?
– Скорее наоборот… – вздохнув, грустно ответил Джон. -Это, пожалуй, самый противный и лицемерный из всех, что можно себе представить, человек.
– Да ты что? Думал, человека хуже тебя уже не придумать. – отметил Мик. -Надеюсь, он не окажется каким-нибудь головорезом, который станет нас преследовать?
– Если ты еще не понял, он вовсе не доктор. Рон Уэбли, шериф соседнего городишки. Давай быстрее пойдем отсюда?
– Ответственность за жизнь преступника лежит на тебе, поэтому мы никуда не уйдем, пока не узнаем, что он будет жить.
– Но в этом нет никакой необходимости…
– Давай будем честны: ты просто не хочешь иметь дело с этим противным тебе шефом?
– С чего бы!? – поправил пояс Джон. -Никто никогда не страшил меня, и сейчас не станет!
– При этом от приставленного к виску револьверу ты сразу сдал назад. – заметил Бенсон.
– Напомни мне – кто тут главный?
– Главный или нет, решение будет принимать тот, кто может их разумно взвешивать.
– Как ты смеешь упрекать меня в непрофессионализме? – рассердился шеф.
– Никакой это не профессионализм – это обычный вопрос, которым задается каждый день любой человек. Ты ни разу не пробовал представлять себя на месте другого? Тебе не важны человеческие жизни, ты можешь убить кого угодно и когда угодно, лишь бы тебя за это не осудили, не так ли?