Но Сол не предпочитал вынашивать тяжелые мысли – он либо сразу пытался избавиться от них, либо… хотя нет, здесь всего один вариант. Не прошло и двух часов, как сонный Джефф спустился к своему другу.
– Сколько можно спать? – возмутился Сол. -Ты вообще на время смотрел?
– Не-ет. – протянул Паркинсон. -А сколько сейчас?
Планк посмотрел на часы, висевшие на кухне, и, нарочито повысив громкость своего голоса, воскликнул:
– Двенадцать часов! Скорее одевайся, нам нужно кое-кого проверить. Пока Джон с Миком в своем “дальнем плавании”, нам нужно совершить много дел. Так что не медли и скорее начинай одеваться.
Джефф неаккуратно вскарабкался на ступеньку и потопал обратно наверх. Он заскочил в свою комнату на пару минут, и, выйдя из нее как из примерочной, предстал в своем обычном наряде: на нем красовалась футболка с двумя перекрещенными револьверами и самые обычные шорты. На ногах у него были испачканные в грязи сапоги, которые никак не сочетались в его остальным внешним видом. Но это его не беспокоило – и он, даже не зная намерений Сола, по прошествии трех минут был уже на улице и разглядывал представляющееся ему необычным дерево. Следом за ним вышел Планк, который уж точно не ожидал, что потратит целых десять минут на доказательство того, что у крыльца дома Паркинсонов находится не яблоня, а ленкоранская альбиция2. С предубеждением Джеффа боролась и Луна, которая заметно превышала по познаниям в этой теме своего брата и его товарища. Завершим эту бессмысленную дискуссию, Сол, уже направляясь в путь, сказал:
– Нам, на всякий случай, нужно проведать участок.
Паркинсон послушно прошел чуть дальше по тротуару, вышел на дороги и пошел за Планком. Льющий дождь пусть и доставлял неприятности, но воздух по-прежнему был теплым – в те дни только к вечеру мог начать выть леденящий душу ветерок, от которого доносился легкий холод. Во все остальное время же погода была непредсказуемой, да и летней ее назвать было довольно сложно. Скорее, время этих безмятежных дней могло сравниться только с сырой заунывной осенью. Это, конечно, раздражало Сола, которому было совершенно противно от всей этой безрадостной атмосферы, но и изменить это он никак не мог, и потому делал все, что было в его силах – озарял своим озорным существом все жизненные тропы, по которым приходилось ему проходить.
После отъезда полицейских, отделение стало заметно скромнее – вокруг него теперь не собирались компании смельчаков, которые подшучивали над двумя все время несогласными друг с другом детективов, не проезжали испытывающие судьбу подлецы – все они разом исчезли, как будто бы знали, что именно в этот день в участке никого не будет. “-Неужели слухи так быстро расходятся?” – вопросительно промолвил шепотом Планк при виде гробом возвышающегося над землей уединенного здания.
Дверь со скрипом отворилась. Зайдя внутрь, Планк не увидел ничего привычного: ни играющих в карты за третьим справа столом, ни деловито обсуждавшую что-то группу в углу комнаты, ни двух перекликающихся между собой блюстителей закона. Все, что открылось его глазам – это идиллически-покоящиеся столы, стулья, стойки. В пролетах между ними изредка наблюдались и констебли, которым, в силу их малого опыта, даже выходить из помещения для попытки поймать пусть даже самого мелкого преступника было рискованно. Планк, привыкший к немного иному укладу, но до сих пор не утративший чувство верности, связывающее его с этим местом, сохранил ту любовь, что все время испытывал к нему, и, с целеустремленным видом направился наверх. Не только Джефферсон посмотрел на него непонимающе – все внутри так же медленно последовали головой в его сторону, но затем, потеряв того из виду, продолжили заниматься своими делами. Паркинсон же не перестал сводить с него глаз и лишь неуверенно шел за ним. Твердая решительность Сола подействовала на него – он не знал, что будет в ближайшие пять минут, но ему это уже нравилось. Все время проверяя револьвер в правом кармане, он чувствовал себя в безопасности, так как знал, что одно из двух – Сол или пистолет – точно спасет его шкуру. К тому же – чего ему бояться там, где все хоть сколько-то опасные лица заперты на замок, верно? Однако при всем при этом ранее незнакомое ему чувство тревоги ни на секунду не покидало его – он вроде бы был в безопасности и прекрасно знал это, и источник страха был глубже, чем на подсознательном уровне. Планк попросил Джефферсона подождать на лестничном проходе, и прикусывая губу, подошел к клетке всем известного Вилли Говарда. Пытаясь походить на профессионального сыщика, он стал расспрашивать: