– Там есть один сундук, но я не уверен, что ключ от него я до сих пор храню. Нужно будет проверить его. Если конечно, он еще не развалился или увяз в паутине.
– О нем точно никто не вспомнит? – стараясь продумать все до мелочей, спросил Планк.
– Уверен. Его не открывали уже около десяти лет, насколько мне помнится, и стоит он в пучине остальных ветхих и знатно потрепанных ящиков.
– Отлично, надеюсь ты знаешь о чем говоришь. В таком случае мы можем переходить ко второму вопросу: что могло произойти этой ночью? Любой вариант, связанный с тем, что я их просто потерял, сразу сталкивается с аргументом, что все листы выбраны из разных мест книги. Не думаю, что я бы потерял листы, которые даже не доставал за последние несколько дней. Но и версия со злоумышленником, который хочет уничтожить плоды нашего расследования, тоже крайне странна, ибо зачем кому-то это делать? А, как известно, из Семерки о нас знает только один человек – Говард.
– Кто такой этот Говард? – не понимая о ком идет речь, спросила Луна. -Почему о нем постоянно все говорят?
– Это задержанный в участке, подчиненные Джона сейчас работают над тем, чтобы вытрясти из него хоть каплю информации. – пояснил ее брат. -Мы поймали его из слов одного из очевидцев убийства – не помню как его звали – и сейчас он главный подозреваемый. Именно от него мы узнали о реальном существовании Безликих…
– А что, если, – продолжил Планк. -Мы ищем убийцу среди не тех, кого нужно? Мне кажется, что причастные к делу ближе, чем мы думаем. Иначе откуда грабитель знал, где именно лежали отчеты? Откуда он знал, в каком доме надо искать? Либо он и есть среди нас, либо он среди тех, кто вокруг тех, кто среди нас, понимаете?
Я собрался с мыслями и был готов, что все мои выводы разобью в пух и прах, но тут я увидел понимание со стороны Луны. И тогда я понял, что мы будем вынуждены понять друг друга из-за сложившихся обстоятельств.
Из книги “Дело о Безликой Семерке”
– В этом есть логика. – сказала Луна. -Но… я и ума приложить не могу, кто бы это мог быть. Да и знаю я только Донлона, кто еще участвует в деле помимо него?
– Мик Бенсон – помощник Джона. Но он тоже надежный, иначе Донлон бы с ним уже давно распрощался бы. Он не любит предателей и различает их с первого взгляда.
– Получается, есть кто-то еще, о ком мы забыли? – предположил Джефферсон.
– Возможно. – допустил Планк. -Нам нужно следить за поведением Говарда, и делать выводы исходя из его слов. Мне кажется, мы рассеяли его внимания, и он стал более доверчив. Это сыграет нам на руку.
– Главное не стать доверчивыми по отношению к нему. – заметила Луна. -Иначе и он может обмануть нас. Как-никак нельзя пренебрегать его статусом подозреваемого – кто знает, что он мог совершить в реальности, правда?
– Определенно. – хором согласились друзья и решили было идти наверх. -Мы пойдем проверим сундук, чтобы спрятать отчеты.
– Я с вами. – настояла Паркинсон. -Надоело быть в стороне от всех ваших, по правде сказать, невероятно интересующих меня затей.
Все втроем они поднялись сначала на второй этаж, а с него, при помощи неуклюжей раздвижной лестницы, раскачивающейся с одной ножки на другую, залезли на чердак. Темная комната, заполненная серым от неба светом, почти вся состояла лишь из квадратных чемоданов и коробок. Можно было подумать, что сам чердак держится только на них, и в самой глубине этой массы однотипных кубов и параллелепипедов заметно выделялся большой сияющий сундук. Его изгибы были практически параллельны друг другу. Это можно было отчетливо увидеть, когда лучик попадал на одну из таких кривых – она отражала его на вторую, а та снова на первую, и таких пар был бессчетное множество. Джефферсон еле-еле поднял его и перетащил из угла в более доступное, но не менее незаметное место. На месте, где до этого мертво-намертво стоял этот огромный ящик, теперь красовался такой же изысканный ключ. Планк взял его, отряхнул от заволокшей его паутины и передал Джеффу. Тот вставил его в замок и легко повернул. Послышался щелчок. Втроем они открыли его, и еще не увидя что внутри, перед ними предстал абсолютно новый мир, мир их грез. Ничто так не радует глаз, как вид того, чего ты желаешь. На секунду все они бездумно погрузились в представленные картины, и казалось, что ни один другой вид не мог нарушить этот мимолетный момент, когда ты чувствуешь себя покорителем судьбы и счастья, когда нет для тебя препятствий и трудностей, и ты не знаешь, что такого несчастье и боль.
Оказывается, такой вид есть. Это было полчище пауков, быстро выбежавшее из-под дряхлой крышки. Они расползлись в разные стороны и больше не выбегали. На дне сундука торчал какой-то гвоздь, но бумага помещалась и в стороне от него. Собрав все листы воедино, они стопкой аккуратно положили ее и закрыли ящик.