Когда музыка стихла, Адам прижал Либерти к своей груди. Оба тяжело дышали, и их кожа поблескивала от пота.
— Ого, — облизнулась Либерти. — Я и не думала, что способна на такое, — и уже тише она добавила: — Лучше бы тебе поблагодарить публику.
Попятившись, Либерти низко поклонилась. Толпа снова возликовала. Заставив себя кивнуть, Адам понадеялся, что никто не заметил твердую выпуклость в его штанах.
Заиграла следующая песня — медленная, но не менее эротичная и чувственная.
Либерти тут же снова прильнула к Адаму и спрятала лицо у него на груди. Она глубоко вдохнула, словно не могла насытиться его ароматом. Член дрогнул. Не в силах противостоять притяжению, Адам снова ее обнял.
Он решил позволить себе последний танец, прежде чем сбежать в свою машину.
Медленно двигаясь под музыку, Либерти мурлыкала мелодию себе под нос.
Люди вернулись к своим небольшим компаниям, где продолжили ужинать и болтать. Еще несколько человек нашли себе пары, и вскоре танцпол был опять переполнен.
Адам уткнулся носом в волосы Либерти. Они пахли земляникой. Он вдохнул, запоминая аромат.
— Мне пора, — песня закончилась, и Адам вернул себе самообладание.
— Что? — подняла голову Либерти.
— Я прекрасно провел время. Ты права, мне, как и всем остальным, нужно было отдохнуть, но теперь я должен заняться делами…
— Хочешь сказать, тягостными размышлениями, — нахмурилась она.
— Либерти, я не могу, — скрипнув зубами, он отстранил ее нежно, но твердо.
— Адам, тебе тоже нужно ради чего-то жить, — подбоченилась Либерти. — И нужно уравновесить трудности радостями.
— У меня все хорошо…
— Чушь. Все, кто знает тебя, видят, что ты ходишь по острию. Просто позволь себе чувствовать!
— Я позволяю, — выпалил Адам. — Я чувствую вину, ответственность, горе, — уже тише продолжил он. — Я нахрен тону в них каждый божий день.
— Что лишь доказывает мою правоту, — на лице Либерти промелькнул гнев, но тут же исчез. — Рано или поздно эмоции тебя сломят. Тебе нужно найти надежду, радость и удовольствие.
Адам тяжело дышал, не находя слов и не в силах объяснить, что не заслуживал ничего перечисленного ею.
Либерти смотрела на него, пленив голубыми глазами. Затем она потянулась и схватила Адама за руку.
— Пойдем со мной, — тихо велела Либерти.
Разрываясь между долгом и желанием, он чуть не задыхался.
И когда она увела его с танцпола, последовал за ней.
Глава 11
Адам не позволял себе думать.
Он послушно следовал за Либерти по боковому тоннелю.
— Никому не разрешено отходить…
— Что ж, значит, вам выпал шанс нарушить правила, генерал, — она с улыбкой глянула на него через плечо. — Мы не уйдем далеко.
Либерти завернула за угол, и Адам увидел впереди свечение. Еще раз свернув, она завела его в маленький альков в стороне от тоннелей.
Адам шумно выдохнул. Во времена, когда шахта еще работала, здесь хранили оборудование. У дальней стены на деревянном поддоне до сих пор лежала связка металлических труб.
Но дыхание у Адама перехватило исключительно от того, что сделала Либерти.
Повсюду горели свечи. Как на полу у каменных стен, так и выше на трубах. Огоньки ярко мерцали, заливаю комнатушку теплым светом. Посередине лежала груда одеял и подушек. Сбоку от них стояла наполовину полная бутылка виски — янтарный напиток чуть ли не пылал на свету — и два бокала.
— Когда…? Как…? — у Адама тяжело заколотилось сердце.
— Прекрати сопротивляться, Адам, — Либерти стянула рубашку через голову, и в блеске свечей ее кожа замерцала золотом.
Он сжал кулаки. Мучения были невообразимыми. Ему следовало вернуться в свою машину, сделать…что-нибудь важное. Принести какую-нибудь пользу людям. А не удовлетворять свои желания с женщиной, ставшей для него одержимостью и воплощением греха.
Она сбросила джинсы и осталась в крошечном кружевном белье изумрудного цвета.
— Я тебя хочу.
Тихие искренние слова сломили его.
Рухнув на колени, он обвил Либерти обеими руками, уткнулся лицом ей в живот и провел ладонями по гладкой спине.
— Прекрати анализировать, — прошептала она, запустив пальцы ему в волосы. — Просто чувствуй.
Адам собирался показать, как сильно хотел ее. Как восхищался каждой ее чертой. Не только соблазнительным великолепным телом, но и жизнелюбием, неустанным рвением тайно заботиться о других и способностью уверенно наслаждаться любимыми занятиями.
Добравшись до крючков лифчика, Адам расстегнул его и, не глядя, отбросил на пол.