– Пап… Что ты говоришь? Я не понимаю…
– Столько лет я растил тебя как дочь, надеялся, что ты будешь благодарна мне за эту жизнь, за то, что ты ни в чем не нуждалась! Я дал тебе образование, деньги, ты ни дня не работала! И что я получил взамен?! Ты сбежала к этим… тварям! Так знай, что мне не жаль! Убирайся к черту! А лучше, если тебя вовсе не станет!
– Мистер Корт, что… что происходит?
– Стефан, прости, прости меня. Не нужно было так долго скрывать от тебя правду, – Генри вздохнул. – На самом деле Селена – дочь местной посудомойки. Ее мать – Имани – попала к нам в дом много лет назад на приличном сроке. Ей нужна была работа, а на заводе или в каменоломне с таким пузом находиться не положено. Наша горничная умерла и месяц мы не могли найти ей подходящую замену, а эту Карен взяла на работу по доброте душевной. Наверное, потому, что тоже была беременна, чертова солидарность или что там это такое! Какое-то время мать Селены исправно исполняла свои обязанности, и я не стал выгонять ее.
За несколько недель до родов у Карен вдруг начались сильные боли. Меня не было рядом, я был на заседании Совета. Она хотела спуститься по лестнице в гостиную, но в итоге поскользнулась и скатилась вниз. Имани позвонила врачу, потом мне. Карен увезли в госпиталь. Ребенка спасти не удалось. Она так страдала, – Генри кусал губу, смотря перед собой, будто возвращаясь в тот самый день. – Я боялся, что Карен не справится, наложит на себя руки. Единственное, что ее успокаивало – разговоры с этой посудомойкой. И когда той подошел срок рожать, моя жена не выставила ее за дверь, не лишила работы, да еще и настояла на том, чтобы я отвез ее в больницу Хоуп Хиллс.
Генри перевел взгляд на Селену, которая уже еле стояла на ногах, содрогаясь от каждого слова, а мужчина продолжал:
– Роды были тяжелыми. Имани потеряла много крови и умерла. Карен решила, что мы заберем девочку и даже слушать меня не хотела, ведь своих детей иметь она больше не могла. Я кричал, что мы справимся, будем жить счастливо и без ребенка, но Карен плакала, стояла на коленях и умоляла меня изменить решение. И я сдался. Я дал клятву, что девочка никогда не узнает правду. Но… – в голосе Генри прозвучали пронзительно холодные интонации, – ты предала меня! Связалась с этим своим племенем! Черт с тобой! Скажу Карен, что это был твой выбор, твое решение! Зато будет думать, что ты жива. Но я не прощу… Поэтому прикончу прямо здесь вместе с дружком-шантажистом!
– Мистер Корт! – вскрикнул Стефан.
– Неожиданный поворот, – пробормотал Эрик. – Все еще думаешь, что в Совете собрались гуманисты?
Селена обмякла в руках Эрика. Слезы текли по щекам, но она не замечала этих потоков соленой воды.
Прошло несколько бесконечных секунд прежде, чем она произнесла:
– Выслушай меня… я расскажу тебе правду.
– Правда одна – Хоуп Хиллс принадлежит только нам, тем, кто имеет власть и статус. Только мы можем жить на территории Оазиса. А вот шваль в виде вас или выполняет наши приказы, или уходит прочь, на верную гибель, в пустоту и неизвестность.
– Ну что, ты не стала проходным билетом. Зато правду услышала, – прошептал над ухом Эрик, и девушке послышалась насмешка в его голосе.
Она погрузилась в состояние транса, ничего не чувствуя. Картинка перед ней стала статичной, без звуков, движений и даже цвета, как стоп-кадр из старого фильма. Когда она вернулась в реальность, Генри поднял руку вверх, давай знак солдатам. Те возвели ружья и прицелились. Девушка посмотрела на Стефана, его лицо исказили страх и недоумение, но он не двигался с места. Вдруг теплая ладонь закрыла ее веки, и спокойный голос произнес:
– Я бы хотел сказать, что мы сейчас убежим, скроемся где-то, будем в безопасности, но я не привык врать. У нас нет шансов. Мне жаль, что ты пришла в Пустошь. И что твоя жертва ничего не изменит.
Эрик чувствовал, как ее трясет все сильнее, как она всхлипывает, сдавливая плачь, рвущийся из груди.
«Думаешь, что он пугает? Или надеешься на чудо? Глупая девочка!»
Он прижал ее сильнее.
– Вспомни что-то хорошее. Твое любимое место! И отправляйся туда мысленно. Прямо сейчас. Вспомни все до мелочей.
Голос Эрика не дрогнул, да и сердце перестало так бешено колотиться. Его спокойствие было таким умиротворяющим, что и Селена перестала трястись как лист на ветру. Она представила светлую гостиную, красивую мамину улыбку, сад перед домом и яркие солнечные лучи, проникающие сквозь легкие занавески.
– Мне будет больно?
– Прости… Я не знаю…
Девушка набрала в грудь побольше воздуха и замерла, готовясь услышать оружейные залпы, но вместо них раздался скрежет металла, грохот и визг шин. Эрик от неожиданности отнял ладонь от ее лица, и Селена увидел, как на них мчится огромный черный Форд.