– Она умрет, – голос был не его, совсем чужой и далекий.
– Заткнись, – прошипел Эрик. – С ней все будет хорошо!
Эти ее слова крутились в голове, эхом раздаваясь в ушах, и вторили в сердце. Парень побрел в их маленький дом, стоявший далеко за окраиной Вейстленда. Без нее там было совсем пусто, холодно и одиноко. Эрик погасил свечи и до утра просидел у окна, покачиваясь на самодельном табурете и вглядываясь в плотную тьму. А с первыми лучами солнца он вернулся в поселение, где Дарен встретил его, рыдая и бормоча:
– Не ходи, не ходи в дом… Не нужно тебе это видеть!
Эрик оттолкнул его и вбежал в комнату. Эмма лежала в том же положении, в каком он оставил ее вчера вечером – на спине, лицом к потолку. Руки были сложены на груди, но она почему-то не вздымалась от тяжелого дыхания. Сарафан был почти сухим, но в пятнах крови. Их было много. Как и на тонком покрывале, которым девушка была накрыта.
– Милая… – сдавленно прошептал Эрик, сжимая ее холодную ладонь в своих. – Как ты?
Тишина.
– Поговори со мной, прошу.
Его широкие брови сдвинулись, лицо исказила гримаса страдания.
– Эмма, скажи хоть что-нибудь.
Он прикоснулся к ее груди – холодная и обездвиженная. Парень уже все понимал, но не хотел верить. Серо-зеленые глаза наполнились влагой.
– Эрик. Все кончено, – раздалось за спиной.
– Иди к черту, – прошептал он, сжимая руку девушки и роняя слезы на простыню. – Она сильная. Она… Черт!
Рыдания сотрясли его тело. Она завыл, как зверь, утыкаясь лбом в ее грудь и скручивая пальцами края покрывала.
– Я должен был защитить ее! Заботиться о ней! И тогда Эмма бы не ушла! Не так… Господи…
Крик сменился шепотом, рыдания – тишиной. А потом снова и снова. Никто не рискнул подойти к парню и попытаться успокоить его. Когда он, наконец, замер над ее телом, Дарен осмелился коснуться его плеча.
– Пойдем…
Эрик поднялся и вышел из дома.
– Я ненавижу, ненавижу этот гребаный мир! Я уничтожу эту каменоломню, Совет и весь Хоуп Хиллс! Они заплатят за все страдания Эммы! За ее боль!
Парень шатался по двору, разбивая кулаки в кровь обо все, что попадалось на пути.
– Сделаем это вместе, когда придет время, – закурил Дарен, сузив глаза и кивая собственным мыслям.
Настоящее время…
Эрик моргнул и вернулся в реальность.
– Я никогда не смогу ее забыть, понял? Я любил только ее, ее одну. И бесконечно виноват перед ней… Больше никогда я не хочу испытывать ничего подобного.
Дарен покосился на друга, заметил, как тот заломил руки в ему одному понятном порыве и вздохнул:
– Эрик, я слишком хорошо тебя знаю. Вечно прятать под панцирем себя настоящего ты не сможешь. И мне кажется, что он уже треснул.
– Что ты несешь? – парень старался не выдавать то ли волнение, то ли раздражение.
– Ты и сам знаешь, о чем я. Но я хочу, чтобы ты выбрал кого-то достойного. Того, кто сможет заглушить боль в твоем сердце.
Дарен встал и, не дожидаясь ответа, ушел. А Эрик остался сидеть у костра, пытаясь совладать со своей памятью и спрятать поглубже воспоминания о событиях прошлого, изменивших его навсегда.
Глава 26
Рассветное солнце осветило лагерь путников, согревая их своими лучами и вдыхая жизнь в замершую вокруг них природу. Ветер раскачивал кроны деревьев, заставляя маленькие листья шелестеть, а тонкие ветки – трещать под его натиском. Пряный аромат травы, влажной земли и прогретой коры смешивался и дурманил. Селена потянулась, лежа на зеленом ковре, и, щурясь после сна, покрутила головой. Эрик сидел возле потухшего костровища и смотрел на нее. Его брови были привычно сдвинуты, но это не делало его менее привлекательным. Скорее наоборот, в этом серьезном взгляде скрывалась глубина и сила, которая манила девушку. Осознав, что он рассекречен, Эрик резко поднялся и скрылся в лесу.
«Странно он ведет себя. Кажется, что лучше бы ненавидел, это хотя бы понятное мне чувство!» – подумала Селена с досадой, провожая его силуэт.
– Пора перекусить и двигаться дальше, – бурчала Робин. – У нас тут не выходной в Хоуп Хиллс.
– Слушай, ты достала. Вы все достали! – выпалил Марк. – Сколько можно упрекать нас тем, что мы из Оазиса?! Как видишь, с нами обошлись не лучше вашего!
– Ну надо же! Неделю не спит на пуховых перинах и уже равняет нас!
– Я все хочу спросить, – резко сменил тон Марк и, надменно улыбнувшись, продолжил: – А ты такая злая, потому что давно мужика не было?