Одиночный стук во входную дверь. Принимаю сидячее положение и подгибаю ноги под себя. Дверь открывается, и входит Дюк. Его обеспокоенное лицо вызывает у меня улыбку, но не успеваю ничего сказать в знак приветствия, как из соседней камеры доносится голос Мора:
— Дружище, привет. Снова пришел выстрелить мне в голову?
Глаза Дюка превращаются в узкие щелки, а улыбка больше похожа на оскал:
— Нет, но завтра суббота, так что…
— Опять поведете меня в клетку? У вас что других Моров нет?
Дюк ещё сильнее хмурит брови и издевательски спрашивает:
— Ты же не думаешь, что я тебе отвечу?
— Надеялся на это. — безучастно сообщает Мор, лежащий на кровати.
Их разговор заканчивается, как только мой сосед демонстративно закидывает руки за голову и переводит всё своё внимание на потолок. Дюк поворачивается ко мне и кивком головы указывает на дверь. Спускаюсь с кровати и молча надеваю ботинки. Краем глаза вижу, как Мор поднимается с кровати и вплотную подходит к решетке. Обхватывает прутья руками и холодно спрашивает:
— Эй, куда ты её потащил?
Кажется, этот вопрос подействовал одинаково и на Дюка, и на меня. Какая Мору разница? Мой провожатый молчит, а я продолжаю зашнуровывать обувь.
— Я к кому обращаюсь? Куда ты её ведешь? — более громко интересуется Мор.
Опять нет ответа.
Беру рюкзак и вместе с Дюком выхожу из камеры. Что это было? Для какой цели он задает эти вопросы? Мы движемся по тоннелю, и я замечаю за спиной двоих охранников. Как только мы выходим из тюремного отсека, Дюк останавливает меня и разворачивает лицом к себе:
— Малышка, ты что разговаривала с ним?
— Нет, конечно. О чем нам говорить?
Лицо Дюка расслабляется, он удовлетворённо кивает и ведет меня дальше.
Провожает до моей комнаты и удаляется, но я успеваю заметить, что по ту сторону двери остаются двое охранников. Дядя думает, что я могу сбежать? Как глупо. Я, наоборот, хочу остаться в Скале. Ведь только ради жизни здесь я уже шесть дней нахожусь в тюремной камере с Мором. Принимаю душ, переодеваюсь и выхожу из комнаты. Иду в сторону лифта, охрана следует за мной по пятам. Поднимаюсь наверх и стучу в кабинет дяди, искоса поглядывая на мужчин, что приставлены ко мне. Кто они? Мои телохранители или мои надзиратели?
— Входи. — доносится до меня голос дяди, и я открываю дверь.
Охрана остается за порогом, это радует. Не очень люблю посторонних людей, постоянно чувствую себя скованно и неуверенно. Переступаю порог, закрываю дверь и вижу, что дядя стоит возле своего стола и внимательно смотрит на меня.
— Здравствуй. — приветствует он.
— Здравствуйте, дядя. — кивая головой, отвечаю я.
— Идем. — говорит он и шефствует в соседнюю комнату.
Иду вслед за ним и смотрю на него сверху вниз. Да, мой дядя немного нестандартный. У него нанизм, проще говоря, карликовый рост. Из-за этого все смотрят на него "странно". Почему-то люди обращают на это слишком много внимания. Например, Боа, когда он впервые увидел дядю, то перед ним предстал мужчина сорока пяти лет, ростом в сорок семь дюймов, с полностью седой головой и большими зелеными глазами. Его вообще мало кто видел, но я не раз слышала, как люди в городе шептались, что он высокий, статный и очень сильный. Но они описывали моего отца, который правил Скалой до своей смерти, а потом "трон" перешел к дяде, как бы в наследство. Народ не спорил и не возражал, ведь именно наша семья спасла их всех, дала кров, пропитание и в какой-то степени мирную жизнь.
Заходим в столовую, и я замечаю, что стол накрыт только на двоих, значит Бриона не будет. Скорее всего он опять на каком-то задании. Сажусь на своё место, дядя располагается напротив меня. Накладываю себе в тарелку ароматной еды и помимо воли вспоминаю Мора, который ест каждый божий день одно и то же.
— Гипнотизируешь? — спрашивает дядя.
— Что?
Он слегка улыбается и указывает вилкой на мою тарелку:
— Еду долго не гипнотизируй, остынет и будет не так вкусно.
— А да, конечно. — бубню я и начинаю есть.
Спустя пару минут дядя начинает говорить:
— И как тебе новая комната?
— Скудно обставлена, матрас жесткий, а в остальном всё нормально.
— Как сосед? — с нажимом интересуется он.
— Не знаю, мы не разговариваем.
— Он уже пытался напасть на тебя?
У меня уходит примерно тридцать секунд, чтобы понять, дядя знает, что рано или поздно Мор попытается на меня наброситься. А что сокамерник делает сейчас? Усыпляет мою бдительность? Я только стала относится к нему менее боязливо.