– Ну я капюшон наки…
– Шапку одень, – многозначительно приподнял брови папа, и его карие глаза, такие же, как у Вари, сверкнули холодом стали.
– Надень, – пробурчала Варя, вкладывая в это слово всё своё недовольство, а потом натянула шапку, закрывая серебряные гвоздики-звёздочки.
– И в кого ты такая умная, а? – ядовито усмехнулся папа, подходя к двери.
Варя развела руками и, задорно наморщив нос, заметила, что есть в кого, а потом клацнула кнопкой вызова лифта. Папа, качнув головой, хотел было закрыть дверь, но Варя ойкнула, метнулась к нему, чтобы поцеловать в колючую щёку. Он в ответ чмокнул Варю в нос.
Лифт пришёл. Варя кинулась к нему, на ходу бросив через плечо:
– А я ещё кофе сварила, как ты учил!
– Ну всё! Жизнь удалась! – рассмеялся в ответ папа и тут же шутливо пригрозил: – Артёму привет. И предупреди, что если в следующий раз меня зазря гонять из кровати вздумает – я ему крылья пообломаю.
Двери захлопнулись.
В лифте Варя то снимала, то надевала шапку, взлохмачивая косичку всё больше и больше. Можно было, конечно, сунуть шапку в карман – вряд ли папа стал бы следить за нею из окна, но внутри отчаянно забилась совесть, заставляя с зубным скрежетом скрыть шапку под капюшоном. «Проклятая совесть, – засунув руки в карманы, Варя уставилась на чёрные маркерные записи неприличного характера на желтоватых стенах. – Ладно, так хотя бы не так убого». Едва двери старого лифта содрогнулись и с каким-то загробным скрежетом раздвинулись, Варя пулей вылетела вон.
Пронизывающий ветер взметнул вверх колючие снежинки, Варя поёжилась, зарылась носом в мягкий шарфик и натянула шапку по самые мочки ушей. Она определённо оказалась не лишней.
– Привет, – мягкий и чуть хрипловатый голос друга заставил Варю испытать целую гамму эмоций: от леденящего душу ужаса до желания прибить Артёма сиюсекундно.
– Привет, – недовольно поджала губы Варя: – Ну и зачем?
Артём с иронией упрекнул Варю в вечном недовольстве и пригрозил повернуть назад. Варя шутки не оценила. Лишь, поёжившись от утреннего морозца, вгляделась в лицо Артёма, так чётко освещённого грязно-жёлтым фонарным светом. Следы вчерашней драки в глаза бросились сразу: разбитый уголок губы, красно-лиловый синяк на скуле, пластырь на лбу, торчащий из-под жёстких каштановых прядей.
Снова щемящее чувство сдавило грудь, и Варя оглядела зловеще чёрный двор. В душе повисло на тоненькой нити необоснованное ожидание угрозы. Варя, стянув варежку, невольно коснулась синяка на скуле Артёма. Он содрогнулся и едва уловимо поморщился – больно. Варя тут же отдёрнула руку, как от огня, и, потупив взгляд, всё же осуждающе качнула головой:
– На твоём месте я б никуда не ходила.
– Хорошо, что мы на своих местах, – натянуто рассмеялся Артём, а потом легонько хлопнул её по плечу: – Варь, правда, расслабься. С переломами же ходил. А тут всего-навсего пара синяков.
– Пара синяков, – передразнила его Варя. – Да у тебя рожа, как у уголовника!
– Ла-асковая ты, – Артём задумчиво потёр синяк. – Да ладно, не парься! Сегодня в городе я не один в таком боевом раскрасе приду в школу. Даже в нашей школе таких красавцев будет трое.
Варя осуждающе покачала головой. К неприятному непонятному страху прибавилось ощущение, будто это последняя их с Артёмом встреча. Где-то под сердцем то ли нервно застучало, то ли тянуще заныло.
Артём кивком головы поманил Варю за собой. Она осталась на месте, задумчиво покусывая губу и прислушиваясь к себе. Артём решительно отошёл шагов на десять, а потом обернулся и широко развёл руки в стороны. Варя, мотнув головой, потёрла переносицу и в два шага (остаток расстояния просто проскользила по ледяному накату) врезалась в грудь друга. Он сдержанно охнул и тепло обнял её, прижимаясь щекой к виску. Варя рвано вздохнула и подняла голову, заглядывая в светлые, зелёные с янтарными вкраплениями, глаза, сиявшие под грязным фонарным светом живыми огнями:
– Тёма! Может, ты всё-таки пойдёшь домой? А то мало ли что…
– Всё хорошо, – Артём, напоследок крепко приобняв Варю, плавно отпустил её. – Идём, уже без пятнадцати.
– Но Илья…
Варя в растерянности теребила варежки, не зная, как ещё убедить друга остаться.
Она не знала, почему это так важно. Просто отчаянно хотела, чтобы сегодня, только сегодня, его в школе не было. Артём сердито засунул руки в карманы, ускоряя шаг: