- О, Ратибор, - жена рыдала. И уж точно не по Крисею. – Этого не может быть! Это ведь наш единственный лучик! Наш огонь. Как мы можем затушить его?
- Не мы, - поправил вождь. – Это дело моё. Моё и его. Жизнью Крисея получил я два дня. Ровно столько есть, пока Игнислав изничтожит всех нас. Скажи, Нифа, смогла бы ты отрубить себе руку?
- Нет, - ответила жена.
- А мне придётся. Позови-ка сюда Борислава и отойди. Начинай готовить воду огня.
Сын сидел на траве. На его плечах, руках, ногах, животе – красные, синие ссадины, всех цветов и форм. «Сносно, - думает Ратибор. – Пусть лучше теперь, чем в бою. Раны заживут, пока он вырастет…»
И тут же погасил свою мысль. Борислав не вырастет. Если он действительно взошёл на гору, значит… Значит, его надлежит уничтожить. Таков закон, и не ему, первому Равному, рушить его.
- Великий воин! – радостно сказал Борислав. – Отец! Почему я такой? Почему у меня ничего не получается?
- В этом нет твоей вины, - сказал Ратибор. – Никто не родился с мечом в руках.
- Я позорю тебя, отец! – грусть в его голосе была совсем взрослой.
- Это всё шелуха, сын, - низкий голос вождя и успокаивал, и расслаблял. – К тому моменту, как ты пойдёшь в свой первый бой, ты будешь готов. Ищи себя в бою. Юи силён, он и выделяется мощью. Из него выйдет хороший воин. Но не великий, сын, нет. Таких, как Юи, легко положить.
- Расскажи как, великий воин! – любознательность сына всегда нравилась Ратибору. – Расскажи, а я запомню!
- Нужно лишь использовать его мощь. Сила – его слабость. Но не для этого я позвал тебя, сын, - грустно выдохнул вождь. – Сегодня совет потребовал погасить твой огонь. Ты ответишь мне почему?
Ратибор поймал себя на мысли, что с сыном он разговаривает как с Равным. Другое дело – Олё, которого он сразу разрубил ятаганом. Без единого вопроса. И ещё с десяток юношей, чьих имён он не вспомнит. Никто из них даже не оспаривал наказание, принимая его как справедливость.
- Да, отец, великий воин, - говорит Борислав, и лицо его бледнеет. – Ты пришёл, чтобы разрубить меня пополам. Ибо я ходил на Гору проклятых.
Рука Ратибора потянулась за длинным ятаганом, который он взял с собой. Если разрубить сына пополам достаточно точно, то на смертном костре он будет выглядеть сносно. Как будто его забрал Холод. Или забил дикий зверь. Извлекши лезвие до половины, вождь вновь засунул его в ножны.
- Почему ты это сделал? Ты ведь знал, каким будет наказание.
- Потому что весь кхазар – это сборище глупцов! – с вызовом сказал Борислав. – Мы верим в кровь врага, верим в души предков, верим в огонь. А я знаю больше, я могу больше. Я – сын первого!
- Первого Равного! – поправил его Ратибор и вновь потянулся к ятагану. Ересь сына была просто немыслимой. Откуда у этого юнца такие мысли? Одной фразой он охаял всё, что дорого вождю. Всё, во что он верит.
- Пусть так, отец, великий воин, - слова Борислава, как и его голос, больше не были детскими. Ратибор увидел перед собой настоящего Равного, который мог бы занять его чашу в Совете. Мог бы, но не займёт. – Если ты прикоснёшься к знаниям, которые дали мне проклятые, ты всё поймёшь.
- Сын мой! – взмолился вождь. – Ты хоть знаешь, на что меня обрёк? Я мог бы убедить Совет в том, что ты не ходил на гору. Мог бы, если бы ты… убедил меня! Или попытался. Ты хоть понимаешь, что я теперь должен убить тебя?
- Понимаю, - с вызовом сказал Борислав. – Но у тебя есть выбор.
- Какой? Это закон, не нам его рушить.
- Они зовут тебя, отец, великий воин. Зовут к себе.
- Кто зовёт?
- Проклятые. Ты нужен им.
3. Гора проклятых
Минула первая ночь, а летом они короткие. Прав был Игнислав: кхазар его огромен. Аккуратны дома, все – словно капли дождя, похожие. Аккуратны жители, у каждого – своё призвание. Раньше, зим двадцать тому назад, всё было иначе.
Каждый так и норовил оторвать кусок у соседа. Забрать его корову. Увести жену. Но пришёл Ратибор, и произнёс новую мысль. Всех он нарёк Равными. А себя – первым Равным, а Совет – девятью равными. Тогда кхазар начал расти, тогда он смог построить войско Равных, а с ними – двинуться на врага.