— Холод.
К сожалению, рассказ Кили прояснил совсем немногое. Да, на планете действительно свирепствовала эпидемия, но про эту эпидемию информации было исчезающе мало. Да, болезнь поражает исключительно полукровных, хотя, по слухам, где-то и чистокровные болеют. Да, лекарства никакого нет. Вроде бы это какой-то грибок, что ли. Ну, так, по крайней мере, говорили. Нет, анализы его не выявляют, поэтому единственный способ защититься хоть как-то — это тут же сжечь зараженного. Ну да, поэтому волосы и бреют. Если кто заболел, у него на голове пятно появляется, коричневое такое, на череп похожее. И глаза не закрываются полностью. Если такое появилось, то выгоняют на мороз, ждут, а потом…
— Ждут, когда умрет? — уточнил Ит.
— Ну да, когда умрет и прорастет, — не очень понятно ответил Кили. — А как прорастет, быстро надо. Они, правда, на морозе споры недалеко выбрасывают, но лучше сжечь, чтобы не выбросил.
— Кто? — поинтересовался Скрипач.
— Гриб. Грибок этот. Он как палка такая из головы торчит, потом у него навершье хлопает, и споры…
— И никто не пробовал это как-то лечить? — с недоверием спросил Саб.
— Я не знаю, — пожал плечами Кили. — Как вылечить, если определить невозможно?
— Чушь какая-то, — негромко сказал Ит. — Невозможно диагностировать? В жизни не поверю.
— Аналогично, — кивнул Скрипач. — Грибок… гм… мозговой муковисцидоз? Да нет, ерунда. Кили, ты случайно не знаешь, у вас… ммм… опрелости ног как-то лечат? Ну, когда с ногами непорядок, с кожей. Не слышал про такое?
Кили вдруг улыбнулся.
— У меня сто раз было, — сообщил он. — В цеху ведь положено в резиновых калошах. Знаете, как ноги потеют? А уж запах… ужасно. Мазь от этого давали, неплохо помогала. Если бы не эта мазь, мы бы в общежитии задохнулись все, двадцать живых в комнате. Мазь была, желтая. И таблетки еще.
— И тебя не смущает, что это тоже грибок? — спросил Ит.
— Грибок? Правда? — удивился Кили. — А я и не знал. Думал, что это просто ноги так, из-за калош.
«Кончайте этот диспут про потные ноги, — предупредил Саб по внутренней связи, через налобник. — Похоже, вы перестарались со своей прошивкой. Такая милая беседа… про трусы поговорить не желаете?»
«Если потребуется, поговорим, — отрезал Ит. — Не приставай».
А вслух спросил:
— Кили, скажи, а таким как мы… ты или я, например… семьи заводить можно? Мы видели детей рауф, детей людей. Но ни одного полукровного. Они все уже в возрасте после двадцати.
— Так запретили же, — вздохнул Кили. — Двадцать пять лет как запретили. Говорят, единственный способ предотвратить эпидемию — это чтоб мы не плодились. Если нас не будет, то эпидемия сама на нет сойдет.
Вот так.
Ит прикусил губу.
Кажется, мы столкнулись с чем-то гораздо более серьезным, чем дискриминация и бритые головы.
— А запретили везде? — уточнил он. — Или только здесь?
— По всему миру, вроде бы, — Кили задумался. — По радио говорили, что везде. Для общего блага. И на север нас того… всех отправили. Чтобы спасти. Остались, так и перемерли бы все. А так живем, и неплохо. Хотя, конечно, холодно.
— Неплохо живете? — повторил Ит.
— Ну да. Когда работаешь, неплохо. Это когда меня списали… — Кили потупился. — Вот тогда плохо стало. А до этого нормально. У меня даже книги были. Свои.
— Это, наверное, хорошо, — кивнула Эри. — Ит, а ему есть можно уже, или нельзя пока? А то мы все говорим, говорим, а он, наверное, голодный.
— Есть пока нельзя, а пить вполне можно, — ответил Ит. — Кили, лхус будешь? У нас настоящий есть, причем дикий. Хочешь?
— А что это такое? — не понял Кили.
— Ну, напиток такой, из ягод рибира, — пояснил Скрипач. — Вкусный. И пахнет приятно.
— Никогда про такое не слышал, — помотал головой Кили.
— А про что слышал? — с интересом спросил Скрипач.
— Чай, кофе, какао, — принялся перечислять Кили. — Какао, правда, я всего несколько раз пробовал. Нам на праздники давали. Ужасно вкусно, но очень дорого стоит. Одна чашка, как шкалик. Но от шкалика хоть какой толк есть, а от какао… — Кили вздохнул. — Выпил, и забыл. Лучше бы шкалик лишний дали.
— Шкалик чего? — уточнил Скрипач.
— Водки, — пояснил Кили.
— И какой же от водки толк? — с интересом спросил Саб.
— Как это — какой? Согреться можно, — объяснил Кили. — Если только на ночь пить, то на неделю хватает. А то и на дольше.
— У кого еще есть вопросы про печень? — в пространство спросил Саб.
— И сколько лет ты так пил? — с интересом спросил Скрипач.
— Не помню, — после секундного молчания признался Кили. — С первой работы, наверное. С шестнадцати, выходит.