— Так понравился? — улыбнулся Ит.
— В жизни ничего вкуснее не пробовал, — признался Кили.
— Я тоже.
— На русском, который вы так любите — Инд, Сатледж, Брахмапутра, Карнали. Я уже посмотрел. У каждого из четырех скрытых родов было до нескольких десятков самоназваний, но все — по рекам, берущим начало…
— От горы Кайлас, это мы поняли, — кивнул Ит. — Соответственно, род Сатледж, к которому принадлежит Кили…
— Является одним из уцелевших скрытых родов, которые Бастет прятала от всех особенно тщательно. Допускаю, что раньше имя семьи было другим, оно могло изменяться — так же, как изменялись сопровождавшие его языки. Но одно оставалось неизменным. А именно — состав, видовой состав таких семей, предания, легенды, которые они передавали из поколения в поколение, и…
— Детские стишки, — закончил Ит. — На языке оригинала.
— А также сказки, предания, и еще черти что, — согласился Саб. — Я бы послушал, пожалуй.
— Переживаешь за свою репутацию? — ехидно спросил Ит.
— Чушь не неси, — огрызнулся Саб. — Головой подумай. Сто двадцать тысяч лет. Это огромный срок. За такой срок цивилизация может смениться, ты же это понимаешь. И уж конечно не могут остаться неизменными такие вот роды. Никак. Это противоречит законам логики.
— Согласен, — Скрипач покачал головой. — Что-то не складывается.
— А со временем, в котором мы находимся, у тебя складывается? — поинтересовался Ит. — «Не складывается», сказал тоже. Вообще ничего не складывается. Совсем.
— А, по-моему, очень даже складывается, — вдруг сказала Эри. — Если не думать про время, то всё получается вполне нормально.
— Не думать про время? — переспросил Ит.
— Ну да. Ит, ты помнишь… когда ты рассказывал про то, как вы уходили с планеты, — подсказала Эри. — Ты сказал… как же там было…
— Контроль попытался что-то сделать с Землей Node, и после этого планета ушла, — кивнул Ит. — Разорвала связки в сиуре, и ушла. Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что время не имеет значения, — безмятежно повторила Эри. — Я кое-что начинаю чувствовать, кажется.
— И как выглядит то, что ты чувствуешь? — требовательно спросил Скрипач.
— Фрактал… он существует весь. Одновременно. Я раньше не понимала, а сейчас… — девушка задумалась. — Мне кажется, не обязательно понимать, как это получается, главное — просто знать, что он есть весь. Целиком.
Они сидели сейчас в кают-компании, ужинали — но за разговором про ужин все позабыли. «Горизонт» уже три или четыре раза убирал, а затем снова выставлял на стол тарелки с едой, но все его усилия были впустую. Тарелок просто никто не замечал.
— Мы, может, и не поймем. А вот Берта и Ри поняли бы, — удрученно заметил Ит. — Эри, то, о чем ты говоришь, не может не иметь математического отображения. Чтобы осознать происходящее, нам нужно найти их.
— Найдем, — пожала плечами Эри. — Но мне вообще-то надо сначала точку найти. Тут. Из которой можно строить мост. Я, конечно, понимаю, что вы сейчас лечите папу, но…
— Он нам не совсем папа, — возразил Ит. — Это предок, с которого началась… наша пара, если угодно.
— Времени нет, — напомнила Эри. — Так что…
— Какая разница? — Саб, кажется, разозлился. — И вообще, мы ужинать будем? Эй, Люся, как тебя там. Верни тарелку, куда ты ее снова уволок?
Этой ночью дежурил Саб, хотя и Ит, и Скрипач знали, что его дежурство будет выглядеть следующим образом: он просто сделает себе в медблоке кровать, и завалится спать. Утруждать себя ночными бдениям Саб не собирается, это точно. Впрочем, в бдениях и необходимости особенной нет. Кили давно уже вне опасности, его, конечно, придется полечить, но одно дело — полечить, а другое — вытащить с того света. Сейчас уже не надо вытаскивать. Вытащили. Поэтому можно лечь спать так, как привыкли — в одной каюте, на одной кровати. Как всегда.
— Странное ощущение, — шепотом сказал Скрипач. — Вроде бы ничего не изменилось, но теперь… теперь я знаю, что ты — мой брат. На самом деле брат. Помнишь, сколько мы врали, что мы братья? А, оказывается, говорили правду.
— Помню, конечно, — Ит вздохнул. — Изначально да, видимо… только мы давно не братья, рыжий. Мы нечто большее. Я пытаюсь примерить это на себя, но… у меня плохо получается, — признался он. — И потом. Знаешь, я думаю…
— О чем? — Скрипач говорил шепотом, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Значит, она всё-таки была, — прошептал Ит в ответ.
— Кто?
— Мама. Значит, у нас все-таки была мама, понимаешь? И она сейчас где-то есть… — Ит глубоко вздохнул. — Она где-то здесь есть, она ходит сейчас по этому миру. У него ведь нет детей, рыжий. Пока — нет.