– Я тогда спросила его, как? Что такое жизнь? Вы знаете, я рассказала о себе все и врач мне ответил: ради этой крошки, что у вас в животике растет, вы просто обязаны научится жить заново. А дальше вы знаете все из книги.
– А вы бы простили того парня, если бы он пришел? – спросила Ася.
– Тогда да. Я бы простила его, ему просто нужно было сказать, что он наврал мне и я ему нужна. – честно ответила я. – А сейчас, не знаю. Понимаете, я научилась жить без него. Я заставила себя принять его гибель, заставила переступить через все это. Уже нет той девушки, и никогда не будет. Она умерла тем летом, когда её предал человек, которого она любила, которому доверяла, который был для нее всем.
Женщины долгое время молчали и смотрели, как играют дети. Я тоже молчала. Я все сказала, даже если они поняли, что я говорила про Назара, теперь поймут, что все не так просто, простить человека, только потому, что любишь его.
– А Софи совсем не выглядит такой маленькой.
– Я знаю. – улыбнулась я довольная, что они поменяли тему. – Ей только пять с половиной, но она мыслит совсем по-взрослому.
– Пять с половиной? – спросила как-то странно Саша. – Это получается что у нее день рождение весной или в начале лета.
– Да, двадцать пятого мая, но я её переносила немного.
Я заметила краем глаз, как две женщине переглянулись, вероятно, подсчитывают и я не ошиблась, следующие их слова подтвердили мою догадку.
– Это получается, если верить вашей книге, что выезжая из страны, вы были беременны? – спросила вдруг испуганным голосом Ася.
– Да, но я не знала об этом. – ответила я и посмотрела прямо в глаза одной и другой женщине. – Вы все правильно поняли. Это был ребенок того парня.
– А ваш муж…?
– Стив понял это, но чуть позже. Он сдавал анализы и понял, что бесплоден. Вот так-то.
– Когда он узнал об этом, первый раз поднял на вас руку. – поняла Саша по моему выражению лица. – Когда это произошло?
– Через полгода после родов. – спокойно ответила я. – Мне делали кесарево и после этого я долго восстанавливалась. У меня была депрессия очень глубокая. Я практически сошла с ума. Я очень хотела, чтоб у меня был мальчик и, чтоб он был похож на своего отца, а родилась девочка. Да еще и копия я, не считая цвет глаз и волос. Но когда Софи подросла, я заметила в её глазах, тот же огонек и поняла, она и есть то чего я хотела. Потому что в глубине души знала, я бы точно сошла с ума, если ребенок походил на него.
Мне было легко открывать свою душу перед этими женщинами. Не знаю, почему. Может, потому что они были беременны, а может их аура была доброжелательной. А может еще и потому, что это мой последний день здесь. Наутро мы уже собирались уезжать.
Чуть позже позвав Софи, и попрощавшись с милыми женщинами, мы поужинали и закрылись у себя в номере. Доченька весь ужин и пока купалась, щебетала без умолку. Ей понравилась компания, и она хотела с ними еще встретиться.
– Знаешь, мамочка. – сказала она, ложась спать. – Они мне нравятся, как братья. Хотела бы я, чтоб у меня были такие братики.
– Хотеть не вредно. – улыбнулась я и поцеловала доцю в щечку.
Когда она, наконец, заснула, я сидела в кресле и смотрела в окно. Конечно, кроме своего отражения я не видела ничего, но все равно смотрела. В голову пришли новые идеи книги и я, взяв свой блокнот, начала писать.
«…. Дождь. В эту пору его слишком много. Девушка сидела у окна и смотрела, как мокрые струи стекают по стеклу. Она не видела ничего. Перед ней стоял образ обнаженного мужчины в свете луны. Вдруг раздался гром, а потом она услышала, как на крыше что-то хрустнуло. И через минуту с потолка стала капать вода. Конечно, она знала, что нужно давно уже поменять шифер, но все никак не решалась забраться на крышу. Вот и пришел её миг.
Девушка надела на себя фуфайку и резиновые сапоги и вышла под проливной дождь. Она практически ничего не видела и пробиралась наощупь. Поставив лестницу, девушка стала подниматься. Вдруг что-то произошло и она, поскользнувшись, начала падать, но так и не коснулась земли. Открыв зажмуренные глаза, она поняла, что кто-то держит её на руках и что-то пытается сказать, перекричать дождь и ветер….»
Я оторвалась от блокнота только тогда, когда услышала тихий стук в дверь. Я встала и заправила поплотнее халат. На часах было довольно поздно, и я нахмурилась, кто бы это мог быть?